Ожерелье королевы - [4]

— А вдруг бутылка разобьется?

— О, ваша светлость, не было случая, чтобы кто-нибудь разбил бутылку вина стоимостью в две тысячи ливров!

— Я был не прав. Не будем больше говорить об этом. А теперь скажите, в котором часу приедет ваш гонец?

— Ровно в четыре.

— В таком случае что помешает нам пообедать в четыре? — гнул свою линию маршал, упрямый, как испанский мул.

— Ваша светлость! Моему вину необходим час, чтобы отстояться, и это еще благодаря способу, который изобрел я сам, а не то мне понадобились бы целых три дня.

Побежденный и на сей раз, маршал в знак своего поражения отвесил своему метрдотелю поклон.

— К тому же, — продолжал тот, — гости вашей светлости, зная, что будут иметь честь обедать с его сиятельством графом Гаагским, явятся лишь в четверть пятого.

— Это что-то новенькое!

— Конечно, ваша светлость. Ведь гости вашей светлости — это его сиятельство маркиз де Лоне, ее сиятельство графиня Дю Барри, господин де Лаперуз, господин до Фавра, господин де Кондорсе, господин Калиостро и господин де Таверне.

— Так что же?

— Займемся ими по порядку, ваша светлость; господин де Лоне едет из Бастилии note 5, а по причине гололедицы на дорогах от Парижа сейчас три часа езды.

— Да, но он выедет после того, как отобедают узники, а обедают они в двенадцать; уж кто-кто, а я-то это знаю note 6!

— Простите, ваша светлость, но с тех пор, как вы, ваша светлость, побывали в Бастилии, обеденный час изменился, и теперь Бастилия обедает в час дня.

— Люди учатся каждый день, благодарю вас. Продолжайте.

— Графиня Дю Барри едет из Люсьенн — это бесконечный спуск по голому льду.

— Ну, это не помешает ей быть точной! С тех пор, как она стала всего-навсего любовницей герцога, она изображает из себя королеву только с баронами. Но поймите же и вы: я хотел пообедать рано, потому что господин де Лаперуз отбывает сегодня вечером и не захочет опаздывать.

— Ваша светлость! Господин Лаперуз сейчас у короля; он беседует с его величеством о географии и космографии. Не так-то скоро король отпустит господина де Лаперуза.

— Возможно…

— Это уж наверняка, ваша светлость. То же самое будет и с господином де Фавра, который сейчас у его высочества графа Прованского и который несомненно беседует с ним о пьесе господина Карона де Бомарше.

— О «Женитьбе Фигаро»?

— Да, ваша светлость.

— А знаете, ведь вы человек начитанный!

— В потерянное мною время я читаю, ваша светлость.

— Теперь у нас на очереди господин де Кондорсе, который в качестве математика уж верно не откажет себе в удовольствии похвалиться своей точностью.

— Так-то оно так, но он погрузится в расчеты, а когда он их кончит, окажется, что он опоздал на полчаса. Что же касается графа Калиостро, то этот вельможа — иностранец и в Париже обосновался совсем недавно. Пожалуй, он очень хорошо знает версальскую жизнь и заставит себя ждать.

— Что ж, — сказал маршал, — вы назвали всех моих гостей, кроме Таверне, причем перечислили их по порядку, подобно Гомеру и моему бедняге Рафте.

Метрдотель поклонился.

— Я не упомянул господина де Таверне, — сказал он, — потому что господин де Таверне — старый друг, который будет придерживаться обычаев вашего дома. По-моему, ваша светлость, сегодня нужно поставить на стол девять приборов.

— Совершенно верно. А где вы подадите нам обед?

— В большой столовой, ваша светлость.

— Но ведь мы там замерзнем!

— Она отапливается уже три дня, ваша светлость, и я довел температуру в ней до восемнадцати градусов.

— Отлично! Но часы бьют половину! Маршал бросил взгляд на каминные часы.

— Сейчас половина пятого.

— Да, ваша светлость, и вот во двор въезжает лошадь: это моя бутылка токайского.

— Хотел бы я, чтобы мне так служили еще двадцать лет, — повернувшись к зеркалу, произнес старый маршал: метрдотель побежал исполнять свои обязанности.

— Двадцать лет! — произнес чей-то смеющийся голос, прервавший герцога на первом же взгляде, который тот бросил на себя в зеркало, — двадцать лет! Дорогой маршал! Я желаю вам прожить эти двадцать лет, но ведь мне тогда будет шестьдесят, герцог, и я буду очень стара!

— Ах, это вы, графиня! — воскликнул маршал. — Вы первая! Боже мой! Вы всегда прекрасны и свежи!

— Скажите лучше, что я замерзла, герцог.

— Проходите, пожалуйста, в будуар.

— Как! Мы с вами останемся наедине, маршал?

— Нет, мы будем втроем, — произнес чей-то хриплый голос.

— Таверне! — вскричал маршал. — Черт бы побрал эту помеху радости! — сказал он графине на ухо.

— Фат! — прошептала г-жа Дю Барри и громко расхохоталась. И все трое прошли в соседнюю комнату.

Глава 2. ЛАПЕРУЗ

В ту же минуту глухой стук колес нескольких экипажей по засыпанной снегом мостовой возвестил маршалу о прибытии гостей, и вскоре, благодаря пунктуальности метрдотеля, девять человек уже занимали места вокруг овального стола в столовой.

Через десять минут гости почувствовали, что в столовой они совершенно одни: в самом деле, немые слуги, подобные теням, неизбежно должны были быть и глухими.

Де Ришелье первым нарушил эту торжественную тишину, продолжавшуюся столько же времени, сколько гости ели суп, и сказал своему соседу справа;

— Граф, вы не пьете?

Граф Гаагский поднес стакан к глазам и посмотрел сквозь него на пламя свечей.