Ожерелье казненной королевы - [12]

Но еще одно мне было просто необходимо.

– А санузел есть в этом клоповнике?

– А как же! – Генка, кажется, обрадовался, что может мне хоть чем-то угодить. Он поставил мой чемодан на пол, переговорил с хозяйкой и показал на дверь по другую сторону коридора.

На всякий случай я открыла эту дверь – Генке я больше на слово не верила. За ней и вправду оказался санузел: выщербленный унитаз и даже – о радость! – душевая кабинка с незакрывающейся створкой.

Это было то, о чем я мечтала.

Подлец Генка мгновенно испарился, я достала из чемодана кое-какие вещи (разбирать чемодан в этой трущобе я не собиралась) и отправилась в душ.

Правда, прежде чем войти в кабинку, мне пришлось выгнать оттуда несколько крупных тараканов, но вода в душе была, и даже горячая.

Постояв несколько минут под обжигающими струями, я почувствовала себя немного легче.

Я растерлась жестким полотенцем, вернулась в свою комнату и легла.

Правда, матрас был жутко неудобный, к тому же из-за тонких стен доносилась громкая музыка (с одной стороны рэп, с другой – техно), но мне это стало уже безразлично. Я провалилась в глубокий, вязкий сон без сновидений.

Утром я долго не могла понять, где нахожусь.

Наконец доносящаяся из-за стен музыка освежила мою память, и я вспомнила ужасный вчерашний день.

Кое-как встав, я доползла до душа и несколько минут стояла под горячими струями.

Потом вернулась в свою комнату (впрочем, называть ее своей у меня язык не поворачивался) и задумалась о том, что же делать дальше.

Никаких мыслей у меня не было: как ни посмотри, я очутилась в полной заднице.

И тут дверь комнаты открылась и в нее ввалилась вчерашняя огромная негритянка. Она встала на пороге и выдала длинную, совершенно непонятную тираду.

Я растерянно взглянула на нее, развела руками и с трудом проговорила по-английски, что ничего не понимаю.

Негритянка фыркнула, как рассерженный индюк, и повторила все снова, но на этот раз сопровождая свои слова выразительными жестами. Теперь я ее поняла. Несомненно, она требовала, чтобы я немедленно выметалась из ее квартиры.

Мне и самой не хотелось ни минуты лишней находиться в этом клоповнике, но я еще больше разозлилась на Генку: небось, заплатил только за одну ночь…

Одевшись и сложив вещи в чемодан, я вышла из дому.

На тротуаре перед входом по-прежнему дрались двое мальчишек. Какие, однако, вынос-ливые. Впрочем, может, это были уже другие мальчишки.

Я довольно легко нашла Генкин дом, поднялась по лестнице и, вспомнив про оборванный звонок, постучала в дверь. Потом толкнула ее, думая, что она, как и вчера, не заперта.

На этот раз дверь была закрыта, из-за нее не доносилось ни звука.

Я била по ней кулаками, ногами, но по-прежнему безрезультатно.

В это время снизу по лестнице поднялся хромой лысый старик. Он мрачно взглянул на меня и что-то проговорил.

– Да пошел ты! – огрызнулась я. – Пошли вы все знаете куда? Указать направление? Впрочем, ты меня все равно не понимаешь…

К моему удивлению, лицо старика просветлело.

– Ты русская? – проговорил он без акцента.

– Ну да, русская! – зло отозвалась я. – А толку-то? Прилетела сюда к мужу, а у него – другая баба, а меня бортанул… и сейчас не могу до него достучаться!

– А, так ты к Гене! – сочувственно протянул старик. – Так они вчера съехали…

– Как съехали? – окончательно растерялась я. – Куда съехали? И вы откуда знаете? Вы вообще кто такой?

– Еще бы мне не знать! Я ведь здесь управляющий. Вот куда съехали – это я не знаю, они мне новый адрес не оставили.

– Сволочь Генка! – выпалила я и изо всех сил пнула дверь ногой. Хотя и понимала, что дверь ни в чем не виновата.

– Совершенно согласен, – вздохнул старик. – Он и мне пятьдесят баксов недоплатил. Но я тебе, детка, советую: забудь про своего Гену и поезжай домой, пока можешь…

– То есть как? – оторопела я и села на чемодан, потому что ноги отказались держать. – Как домой? Мне некуда…

Тут что-то случилось, очевидно, сказался стресс, недосып и опять-таки смена часовых поясов. Потому что я стала биться головой о дверь и тихонько подвывать. Старикан подошел ближе и тряхнул меня за плечи неожиданно сильными руками. Затем повел вниз. Я перебирала ногами в полной прострации. У себя в каморке старикан напоил меня дрянным растворимым кофе. Зачем-то я рассказала ему всю историю моего здесь появления. Он ничего не говорил, только цокал языком и качал лысой головой. В глазах его я прочитала лишь одно: «Ну можно ли быть такой дурой?»

Можно, оказывается.

– Улетай ты отсюда скорее, – повторил старик, когда я выдохлась и замолчала.

Я поняла, что ничего другого мне просто не остается.

К счастью, немного денег у меня еще было, так что хватило на обратный билет и еще сколько-то осталось.

Так и закончилась моя поездка в Америку.

Но когда я летела обратно через Атлантический океан, было время подумать. Впрочем, думать о том, какая же я дура, не хотелось. Нельзя сказать, что Генка разбил мне сердце, больше жалко было квартиру. Вся моя неземная любовь к этому подлецу прошла бесследно, как не было. Растворилась в трущобах Нью-Йорка, как и сам бывший муженек.

Впрочем, тогда я не знала, что впереди меня ждут такие неприятности, по сравнению с которыми поездка в Америку покажется цветочками.