Ожерелье из медвежьих зубов - [2]

Лошадиная нога уже достаточно пропеклась на углях и, почувствовавшая впервые за эти сутки острый голод Ирина, осторожно отщепнула кусочек обжигающей аппетитной корочки. Соли бы! После жирной конины захотелось пить. Сконденсировавшийся, кажется, из самой тьмы ночной У-ух, протянул с немыслимой улыбкой девушке два по особому свёрнутых листа дерева. Это была импровизированная пиала со свежей родниковой водой.

"Жаль, что сегодня утром ты так стремительно сбежала", - сказал Говоров, "могла наблюдать охоту на ослов с боло - это, если помнишь, такие каменные шары на ремнях. При броске они опутывают ноги животного. Я пытался практиковать. Пока правда на стволе дерева..."

5

Очередная стоянка племени Большой реки была на склоне местного холма. Мачты сосен подпирали небо, мох приятно пружинил под ногами, отчего походка местных жителей становилась почти летящей.

Каждый первый утренний вздох Ирины был наполнен ароматом белых цветов с лесного ручья. Их с каждой предрассветной вылазки приносил заботливый У-ух.

Когда солнце поднималось выше, племя уже было занято кипучей деятельностью. Взлохмаченные лесным ветром бронзовые дети с визгом носились по стоянке, словно восходящее светило заряжало их солнечные батареи. Женщины, балагуря и толкаясь тянулись цепочкой к лесу. У них за плечами примостились самые младшие члены племени.

За то время, пока у них гостили Максим и Ира, племя пережило нашествие странствующих муравьёв, три дня голода и дождей, отразило нападение пещерного льва, пережило и гораздо более приятное - праздник Высокой травы, когда мужчины выбирали себе женщин.

Во время праздника У-ух выразительно смотрел на Ирину (снизу вверх, так как был на пол головы ниже), но подойти так и не решился. Его грудастая старшая сестра была выбрана "женщиной высокой травы" аж тремя здоровенными воинами, чему была несказанно рада. Макс тоже что-то болтал насчёт любви к ботанике, но Ирина стукнула ему по курчавой макушке лопаткой из оленьего рога, что начисто отшибла ему чувство юмора на весь праздник.

Долго ещё будут сниться Ирине блики костра на бронзовых телах, корчившихся в ритуальной пляске, равномерный топот танцующих и лес, наполненный ещё более причудливыми звуками, чем обычно. Это как будто сны о снах...

6

Ожерелье из зубов пещерного медведя плавно покачивалось в такт шагам высокого кроманьонца. Широкие плечи и длинные светлые волосы и вполне голливудская физиономия.

Размеры ожерелья говорили о том, что этот кроманьонец - сын славного вождя племени Большой медведицы, убил, как минимум трёх пещерных великанов. Его стальные глаза были слегка прищурены. Трепетные ноздри ловили запах леса. Если бы его словарный запас был больше, он бы несомненно гордо сообщил, тряхнув светлой чёлкой, что разведка - это его профессиональное кредо. Не выпуская из сильных ладоней древко копья с костяным наконечником, он беззвучно поднялся на вершину гигантской лиственницы.

Несколько детишек, старуха с грудями, подобные сдувшимся шарам, юнец У-ух и двое чужаков в странных шкурах, сильно напоминающих между тем людей из его племени - вот и вся защита стоянки неандертальцев в этот душный предгрозовой полдень.

Детям отрежут головы, женщин изнасилуют, а двух его странных родичей допросят и, возможно, сохранят жизнь и даже дадут хорошие шкуры. Лицо сына вождя было светло и мечтательно, когда он слез с лиственницы и отправился за отрядом воинов, оставленном в соседнем ельнике.

7

Боль была огромной. Она будто заполнила всё пространство от склона холма до реки и пульсировала, звучала.

Старуху А-гхууш жестоко изнасиловали пятеро воинов, после чего один с гигантскими грудными мышцами и бицепсами вонзил ей под ключицу и пнул умирать на вытоптанной площадке в центре разгромленного лагеря среди кусков тел её внуков. Сын вождя племени Большой медведицы искал глазами пришельцев. Их нигде не было видно.

8

Щебень осыпался по склону и резал ноги. Пот щипал глаза. Макс, Ирина и У-ух карабкались по склону горы, в пещере которой однажды зимой родился юный неандерталец.

Следом карабкались трое кроманьонцев под предводительством сына вождя. О мирном разговоре с пришельцами уже никто не вспоминал. Кровь, кровь, пусть течёт она, и не лесным ручьём, а полноводной рекой. В глазах кроманьонцев было лишь желание убивать: животное, безграничное... - Ирина отставала, и однокурсник с неандертальцем вынуждены были останавливаться и помогать. Глянув через плечо, она встретилась глазами с сыном вождя. И было в этих глазах не только звериная злость, но и звериное желание. Макс и У-ух сразу стали отставать.

Выбравшись на горизонтальную площадку, беглецы повалились без сил. Ирину душили слёзы. Губы Максима тряслись. Лицо аборигена ничего не выражало. Но кто знает, какие языки пламени лизали его душу. Ирина закрыла глаза. Тот, кто видел, как раздумчиво катает ногой по земле взрослый мужчина отрубленную им голову ребёнка, никогда не будет прежним. Никогда... Она судорожно прижимала ладони к лицу, мокрому от слёз. "Они делают то, что велит им природа", сказал Макс нетвёрдым голосом - "более прогрессивные кроманьонцы убивают менее прогрессивных неандертальцев. Они же от природы, от земли. Благородные львы убивают в прайде детёнышей своего предшественника. И вообще...".