Ожерелье голубки. Райский сад ассасинов - [24]

Почти совсем угасший огонь, чье багровое тление в последний раз вспыхивает пламенем – вот как он себя ощущал. Как камень, брошенный в неподвижную воду, дает круги, расходящиеся от центра, так просыпалось в нем желание жизни. Приятное тепло разливалось у него внизу. Плоть загорелась от плоти.

- У тебя заботливый ангел-хранитель, брат. Когда мы нашли тебя, ты висел, как сломанная мачта. Твой капкан зацепился о размотанный такелаж. Ты был без сознания, холодный, как снулая рыба.

- Где остальные? – спросил Орландо.

- Других нет. Мы вытащили из моря только тебя. Тут сильное течение в проливе Бонифачо. Кого волны не прибивают к берегу, того уносят в открытое море. Вот и рыба здесь жирнее, чем у других берегов.

Человек, который разговаривал с Орландо, был старым, беззубым и морщинистым как крот. Он стоял, широко расставив ноги, как будто большая часть его жизни прошла на корабельной палубе. С любопытством он рассматривал Орландо, который лежал под грудой меховых одеял и чувствовал себя бессильным, точно ребенок.

- Где я? Кто ты? – спросил он.

- Мы сардские рыбаки. Меня зовут Луиджи.

- Откуда ты знаешь мой язык?

- Я четыре года провел на материке. Мы, сарды, как семга, которая в конце всегда возвращается на места своего нереста. А кто ты?

- Я тамплиер.

-Тамплиер? Он рыцарь-монах. О святой Бонифаций из Бастии, этого не может быть!

Его поросшие щетиной губы скривились в ужасной усмешке:

- Поп с волчьим капканом! –Ты находишь это смешным?

- Ну, у тебя таланты, которых я не предполагал у тамплиера.

-Ты говоришь загадками.

- Человек, который долго пролежал в море, нуждается только в тепле. Можно положить потерпевшего кораблекрушение в теплую воду, натереть водкой или напоить теплым питьем и все же выживут немногие. Мы, сарды… ты знаешь, как мы, сарды, это делаем. Нет? Ну, ты должен это знать. Ты ведь узнал это на собственном примере. Когда мы вылавливаем человека из моря, мы кладем к нему в постель женщину.

- Женщину в постель?

- Никто не в состоянии извне разжечь потухший огонь. Слабо тлеющие угли в костре разгораются сами, когда получают питание. И у людей точно так же. Где жарче всего разжигается жажда жизни у мужчины, как не в паху опытной женщины! Тому, кто не поднимается, не движется, не согревается, больше ничем нельзя помочь.

-Ты имеешь в виду, я…

-Да, мой сын… и довольно удивительно дельно и сильно для того, кто принес обет целомудрия…

- Боже мой!

- Мы должны восхвалить Бога.

- Почему?

- Мы ежедневно просим его о богатом урожае и благодарим за каждый корабль, который он разбивает у наших берегов. Все товары делят между мужчинами. Выжившие моряки достаются нашим женщинам. Они решают, кого взять в наше сообщество.

- А что происходит с остальными? Старик, не отвечая, пожал плечами.

- Вы убиваете их?

- Они умирают сами.

- А спасенные?

- Как уже сказано, они достаются вдовам, которыми переполнены все острова. Море создает вдов. Молодые люди здесь редкость, как хорошие жеребцы. Многие остаются навсегда. Знатных часто выкупают их семьи. Неблагодарные пытаются бежать. Поймав беглецов, мы сажаем их на темный поводок.

- На темный поводок?

- Мы выкалываем им глаза. Так мы лишаем их возможности убежать и получаем их силу.

- Я тамплиер. Вы знаете, мой Орден не потакает вымогательству. Еще ни разу не был заплачен выкуп за тамплиера.

- Как удачно для нас. В таком случае ты останешься здесь.

- Предупреждаю вас: кто посягает на тамплиеров, посягает на Рим и Святейший союз. Я – рыцарь-монах.

-Для монаха ты чертовски здорово обращается в постели с женщинами. Если ты работаешь руками не хуже, чем задницей, тебе ни в чем не будет отказа.

Старик перевел свою фразу для остальных. Смеющийся женский голос ответил ему. Орландо повернулся в сторону и увидел женщину, которая сидела у огня на земле.

Она смеялась, широко раскрыв рот. При виде этой сильной челюсти Орландо вспомнил о лисе, которую как-то убил. Глаза тоже смеялись. У нее были распущенные волосы. Руки и ноги обнажены. Ее грудь, тяжелая и пышная, шевелилась под тонкой тканью, как туго набитая медузами сеть.

- Я был с ней? – спросил Орландо. – Она твоя жена?

- Ни один сард не делит свою жену с другим. Возрождение – дело вдовы. Как она потеряла своего мужа в море, так она вырвала у моря тебя. Ты ей обязан жизнью.

- Я благодарю ее.

- Скажи ей сам.

- Я не говорю на ее языке.

- Говоришь. Язык плоти един для всех, даже для животных и птиц. Она наполнила тебя жизнью. Теперь твоя очередь.

- Но ведь это аморально.

- Аморально? Наши законы строже ваших. За сношение с незамужними мы наказываем смертью. Ни одна сардка не отдастся мужчине, которому она не принадлежит.

- Она принадлежит мне?

-Ты принадлежишь ей. Выброшенный на берег груз принадлежит тому, кто его находит. Так гласит закон, и никто не уйдет от возмездия, нарушив его.

Старик пожал ему руку. Орландо услышал, как захлопнулась дверь. Почти одновременно с тем женщина стянула с себя одежду, бросила ее под ноги и прыгнула в кровать. Она обвилась вокруг своей жертвы, словно змея. Орландо хотел бороться, но в конце концов обхватил ее, как утопающий.

Постепенно к Орландо возвращалась его былая сила. Только один раз он посмел оттолкнуть ее от себя. Тогда пришли двое мужчин из деревни. Они связали ему на спине руки и стреножили его так, что он мог делать маленькие шаги. Она трогала его, точно дитя, играющее с куклой. Она накормила его рыбным супом, муссом из фиг и жирным салом, набила медовыми лепешками, влила теплое молоко и вино. Она мыла его и пела ему монотонные песни, какие поют когда укачивают детей. Совершенно беспомощным он был отдан ей, ее плоти и ее губам, которыми она возбудила его член, чтобы оседлать, как мула. Безжалостно обрабатывали его ее мясистые ягодицы, они двигались взад-вперед, подымались и опускались как прибой возле обрывистого берега. Глаза женщины закрылись, рот распахнулся, слюна потекла из ее рта, ее губы искали его губ, ее язык тянулся к его языку. Так должна чувствовать себя мышь, которую проглотила змея. Mulier, nominen tuum verum serpens est. Женщина, имя твое змея!