Озеро тьмы - [47]

В глубине души она была чрезвычайно удивлена. Старших Урбанов должна расстраивать одна лишь мысль, что их единственный сын (мальчик, над которым буквально тряслись) женится на разведенной женщине с ребенком. Она пыталась разглядеть хотя бы намек на подобные чувства на их лицах и в голосе миссис Урбан, когда та подняла голову от шитья и принялась расспрашивать о Линдси. Ничего. Они вели себя осторожно и лишь подтрунивали над Мартином — вне всякого сомнения, в надежде, что он разочаруется в этой женщине еще до того, как случится непоправимое. Франческа представляла, что именно так будет вести себя сама, если, к ее ужасу, Линдси приведет домой бухгалтера или адвоката и объявит, что собирается за него замуж.

За вторым бокалом хереса Мартин сообщил родителям о покупке квартиры в Суон-Плейс.

— Для Франчески и Линдси, — сказал он.

Интересно, где, по их мнению, она живет теперь, подумала Франческа. Она ожидала, что слова Мартина будут встречены явным неодобрением. По собственному опыту она знала, что родители не любят, когда дети разбрасываются деньгами, даже собственными, но в данном случае это было разумное вложение денег, милое сердцу каждого хорошего бухгалтера. Франческа заметила, что мать Мартина восприняла новость очень спокойно. Она хорошо разбиралась в реакции женщин и поняла, что Маргарет Урбан, мать единственного сына, теперь сможет убедить себя, что если сын и его невеста жили раздельно до свадьбы, то и спать друг с другом до свадьбы они не будут.

— Очень разумная идея, — сказал Уолтер, — купить квартиру, пока цены снова не взлетели. Конечно, ты зарегистрируешь ее как основное жилье?

— Это будет вовсе не его жилье, Уолтер, — вставила миссис Урбан.

Ее муж не обратил внимания на замечание супруги, и Франческа с трудом сдержала улыбку.

— Потому что если квартира в Суон-Плейс будет твоим вторым жильем, то при продаже тебе придется уплатить налог на прирост капитала.

— Знаешь, я совсем забыл об этом, — сказал Мартин. — Кажется, этот налог составляет треть прибыли?

— Тридцать процентов, — уточнил Уолтер.

За ужином они все время обсуждали налоги и способы уклонения от них. Миссис Урбан безмятежно смотрела на них из-под своей серебристо-голубой челки, но Франческе было так скучно, что она не могла сдержать зевоту.

В субботу после обеда они еще раз поехали в Суон-Плейс, встретились с владельцем, мистером Батлером и, как выразился Мартин, «договаривались о цене» на ковры, шторы, кухонные приборы и обстановку спальни. Потом он повел Франческу на чай в кафе «Луис» в Хэмпстеде. Урбан сказал, что в следующие выходные они поедут покупать ей остальную мебель, какую она захочет, а когда женщина заметила, что может сделать это сама, возразил, что ему тоже хочется участвовать. В конце концов, когда-нибудь это будет и его мебель. Франческе было безразлично, и она уступила, чтобы поскорее покончить с этим разговором. В понедельник она с ним увидится и скажет, что не может бросить Рассела, или затеет грандиозную ссору, и на этом все закончится.

Когда Франческа съела столько слоеных пирожных с кремом и ромовых баб, сколько смогла — было уже поздно изображать аппетит, как у дамы Викторианской эпохи, — Мартин предложил перейти улицу и посмотреть фильм Бунюэля[44] в кинотеатре «Эвримен». Но у Франчески были другие планы. Если Голди из квартиры наверху согласится присмотреть за Линдси, она бы сходила в паб с Тимом. Женщина сказала, что ей нужно возвращаться к дочери, потому что Рассел ужинает с издателем и еще каким-то человеком, который может заинтересоваться съемками телевизионного фильма по «Железному кокону». Этот предлог ей подсказал Тим, и она была рада возможности воспользоваться им.

Мартин, естественно, довез ее до Фортис-Грин-лейн. Ей снова пришлось прятаться в боковом входе. После понедельника, подумала она, ноги ее больше не будет в Финчли.

10 февраля, 11 февраля… Скоро все закончится. Франческа пыталась придумать не слишком жестокий способ порвать с Мартином. Обсуждать это с Тимом смысла не было, поскольку он посоветовал бы сказать голую правду, причем чем грубее, тем лучше.

В понедельник, 12 февраля, Урбан вошел в магазин без пятнадцати шесть. В последний раз, подумала Франческа, это в последний раз, и рассеянно поцеловала его. Она не стала заморачиваться с розовым панбархатом или бордовым крепом, а надела свою любимую одежду: лоскутную юбку, венгерскую крестьянскую блузку, а поверх нее кардиган, а также сапоги на шнуровке, в которых было очень удобно целый день ходить в магазине, что бы о них ни думал Мартин.

— Мне очень жаль, дорогая, но до ужина я должен заскочить к своему адвокату, чтобы взглянуть на контракт. Ты же не возражаешь, правда?

Франческа не особенно возражала. Она не стала бы протестовать, даже если бы они весь вечер провели у его адвоката. Единственное, что ее интересовало, — как вымостить дорожку, которая навсегда уведет ее из жизни Мартина. Возможно, лучше всего устроить ссору за ужином или воспользоваться идеей, которая пришла ей в голову утром. Нужно заявить, что она беременна и что ребенок от Рассела, и поэтому она вынуждена остаться с ним, разве не так? Франческа считала, что сможет разыграть этот сценарий. Самое большое его достоинство состояло в том, что он не унижал Мартина и даже не лишал его иллюзий. Франческа была аморальной и жадной, но не совсем уж бессердечной. Иногда Мартин напоминал ей большую добрую собаку, например, ньюфаундленда, которую можно сдать в «Баттерсийский дом собак»