Озаренные светом Рождества - [40]

Пальцы Мэган нервно теребили ткань халата. Видно было, что она в нерешительности. Но Кайл верил, что, когда она решится заговорить, в словах ее будет та же искренность, что читалась в глазах.

Он ждал.

Ветки, раскачиваемые ветром, назойливо бились в стекло, добавляя томительной напряженности.

Мэган несколько раз в волнении моргнула. На лбу собрались морщины, плечи напряженно ссутулились. Кайл отчетливо видел происходящую в ней жестокую борьбу. Было очевидно, что ей инстинктивно хочется уберечься от объяснений, но она понимает: он не отступится и не удовольствуется полуправдой.

Почти с самого начала они были предельно честны друг с другом. Это был своего рода союз доверия, и оба дорожили им.

— Ты меня покидаешь, — наконец проговорила она.

Внутри у Кайла все сжалось. Стало трудно дышать. Точно он получил удар в солнечное сплетение.

Слова ее были точны и безжалостны, как разящий клинок.

Он крепко зажмурился, лоб прорезала глубокая морщина.

Что ж получается? Он хотел подарить ей Рождество — светлый праздник, наполненный сердечной радостью, волшебным предвкушением счастья. А вместо этого принес новую печаль и страдания, хотя поклялся, что ей никогда больше не придется их испытывать.

Но ведь он обещал отцу к Новому году вернуться в Чикаго и принять руководство компанией. И он сдержит слово. Даже ценой операции на собственном сердце. Остается только починить свой «харлей».

Но надрывающая сердце боль была не так мучительна, как застывшее выражение ее глаз. В них словно навеки запечатлелось переживаемое ею предательство.

Кайлу хотелось бы стереть всякий след о нем из ее души вместе со всеми прочими горестями. Но получалось, что того единственного, в чем она нуждалась больше всего, он как раз и не мог ей дать. Не мог дать ей будущего. И потому теперь он, еще больше, чем когда-либо, не хотел возвращаться домой… не хотел терять Мэган.

— Едем со мной в Чикаго!

Глаза ее изумленно расширились, боль сменилась в них потрясением.

Он и сам был не меньше удивлен своим скоропалительным предложением. Но теперь, когда оно прозвучало, стало ясно: сделать это необходимо. Кайл хотел, страстно хотел, чтобы она уехала с ним — насовсем, навсегда! Чтобы всегда любить ее и заботиться о ней, голубить и лелеять… и все такое прочее, что прежде казалось ему глупой сентиментальщиной.

— С тобой в Чикаго?

Кайл кивнул, и сердце у него замерло от вспыхнувшей надежды вперемешку с боязнью быть отвергнутым.

Из уголка ее глаза выкатилась слеза и медленно потекла по щеке. Так же медленно Мэган покачала головой.

— Я не могу, — с трудом прошептала она. Рыдание перехватило ей горло. — Моя жизнь — здесь.

Кайл почувствовал, как невыносимая боль рассекает прочную стену его здравомыслия. Мэган прижала руку к груди, как бы в стремлении не поддаться соблазну невозможного.

— Я больше не могу жить в большом городе… Я пережила это однажды… Не смогу заново проходить через все это. — Она моргнула. — Пожалуйста, не проси меня пытаться еще раз.

И Кайл понял: он не имеет права снова подвергать ее такому испытанию.

— Ничего страшного, — продолжала Мэган, стараясь придать голосу бодрость. — Ведь ты ничего не обещал.

— Мэган, ты не…

— Все в порядке, — перебила она. — Мы оба одиноки, и такое приключение было вполне естественно. Это не то чтобы…

— Перестань! — злость, досада, горечь разочарования охватили его с такой силой, как никогда в жизни. Он крепко стиснул ей запястье, другой рукой схватил за плечо. — Не смей принижать и обесценивать то, что мы с тобой пережили вместе… то, что переживаем сейчас. Не смей называть это приключением!

Она выдержала его яростный взгляд храбро, не моргнув. Кайл настолько же был восхищен ее выдержкой, насколько возмущен словами.

— Тогда скажи, как ты это называешь, — негромко проговорила она.

— Будь я проклят, Мэган, это больше, чем приключение!

— Разве?

Пожалуй, Кайл не отважился бы определить свои чувства как нечто более глубокое. Но тут он вдруг представил себе следующие рождественские праздники — без Мэган. Еще одна карусель приемов и вечеринок. Ну и конечно же, Пэм с Марком пригласят его в гости. Он будет играть с Рэймдом и Уитни и качать их на коленях. И все равно каждую секунду ощущать, что они не в силах заполнить то свободное пространство в сердце, которое должно быть отдано его собственным детям.

Словно издалека, Кайл услышал голос Мэган и, моргнув, очнулся от своих дум.

— Давай просто возьмем из этого времени все хорошее, и пусть наши воспоминания останутся с нами навсегда. — Она оказалась сильнее. — Это было замечательное время. И я благодарна тебе за то, что ты подарил мне его.

Подняв Мэган на руки, Кайл понес ее в гостиную, гася по дороге свет.

На сей раз их любовь была совсем иной. Это был акт, исполненный то нежности, то безрассудного отчаяния, но неизменно страстный.

Когда же накал страсти угас, у Кайла осталось только одно чувство — сожаление. Сожаление о том, чтб могло бы быть, но никогда не случится. Сожаление, что каждому из них уготовано следовать своим путем.

Он прижал ее к себе и вдруг почувствовал каплю влаги на своей груди. Мэган молча плакала.

— Ты останешься обедать?