Озарение: Сила мгновенных решений - [68]

6. Нехватка «белого пространства»

Вы когда—нибудь видели видеозапись покушения на Рональда Рейгана? Полдень 30 марта 1981 года. Рейган только что выступил с речью в вашингтонском отеле «Хилтон» и выходил из боковой двери, направляясь к своему лимузину. Он помахал толпе рукой. Послышались голоса: «Президент Рейган! Президент Рейган!» Потом молодой человек по имени Джон Хинкли выскочил вперед с пистолетом 22–го калибра в руке и выстрелил шесть раз в Рейгана и его окружение, прежде чем его прижали к земле. Одна из пуль попала в голову пресс—секретарю Рейгана — Джеймсу Брейди. Вторая пуля попала в спину полицейскому офицеру Томасу Деланти. Третья угодила в грудь секретному агенту Тимоти Маккарти, четвертая, срикошетив от лимузина, пробила Рейгану легкое, пройдя всего в нескольких сантиметрах от сердца. Загадка этого покушения в том, как легко Хинкли удалось подобраться к Рейгану. Ведь президентов окружают телохранители, которые должны быть начеку на случай появления подобных типов. Люди, которые стояли возле отеля в холодный весенний день, чтобы хотя бы мельком увидеть своего президента, желали ему добра. И задача каждого телохранителя состояла в том, чтобы прочесать взглядом толпу и выявить человека, который внешне выделялся из нее, т. е. желал зла. Среди прочего, телохранители должны уметь читать по лицам. Так почему же они не прочли мысли Хинкли? Ответ будет очевиден, если вы посмотрите видеозапись. Вы поймете, что вторая важнейшая причина слепоты разума — это отсутствие времени.

Гэвин де Беккер, возглавляющий охранную фирму в Лос—Анджелесе, он же автор книги The Gift of Fear («Дар страха»), говорит, что главная задача охраны — отслеживание «белого пространства». Так он называет расстояние от объекта до потенциального злоумышленника. Чем больше белое пространство, тем больше времени у телохранителя на то, чтобы среагировать. Другими словами, тем больше у него возможностей прочесть мысли потенциального злоумышленника. Но в случае с Хинкли белое пространство отсутствовало. Джон Хинкли находился среди репортеров, толпившихся всего в нескольких футах от президента. Агенты секретной службы увидели его только в тот момент, когда он уже открыл стрельбу. С той секунды, как телохранители поняли, что происходит покушение (это известно в охранном деле как момент подтверждения угрозы), до момента, когда оно закончилось, прошло 1,8 секунды. «Во время покушения на Рейгана несколько человек действовали героически, — говорит де Беккер, — но, тем не менее, Хинкли продолжал стрелять. Другими словами, все эти действия не имели никакого значения, поскольку Хинкли находился слишком близко. На видеозаписи видно телохранителя. Он выхватывает автомат и стоит на месте. Другой вынимает пистолет. Куда они собираются стрелять? Все уже кончено». В эти 1,8 секунды все, что могли сделать телохранители, это совершить самое примитивное, машинальное (и в данном случае бесполезное) действие — выхватить оружие. У них не было никакой возможности понять или предугадать, что происходит. «Лишая человека времени, — говорит де Беккер, — вы получаете интуитивную реакцию самого низкого качества».

Мы часто не задумываемся о факторе времени в ситуациях, когда человек находится между жизнью и смертью. Возможно, Голливуд исказил наши представления о том, что происходит во время жестокой схватки. В фильмах перестрелки — это растянутые во времени события, когда коп успевает драматически пошептаться с напарником, а у злодея есть время выкрикивать оскорбления. Стрельба медленно подходит к своему разрушительному финалу. Рассказ о перестрелке создает впечатление, будто она длится намного дольше, чем в реальности. Например, вот как де Беккер описывает произошедшее несколько лет назад покушение на президента Южной Кореи: «Злоумышленник встает и стреляет себе в ногу. Вот как это началось. Он безумно нервничает. Потом стреляет в президента и промахивается. Вместо этого он попадает в голову жене президента. Убивает жену. Встает телохранитель, стреляет в ответ, но промахивается. Он попадает в восьмилетнего мальчика. Это был провал с обеих сторон. Все пошло не так». Сколько времени, по—вашему, все это заняло? Пятнадцать секунд? Двадцать? Нет, три с половиной секунды.

Думаю, у нас возникает аутизм и в ситуациях, когда нет времени. Психолог Кит Пейн, например, провел такой эксперимент: он усадил людей перед компьютером и «настроил» их (так же, как Джон Бардж в прайминг—экспериментах, описанных во второй главе), высвечивая на экране лицо либо чернокожего, либо белого человека. Затем Пейн показал своим испытуемым изображение пистолета или разводного ключа. Изображение оставалось на экране в течение двухсот миллисекунд, и все участники должны были определить, что они видели. Этот эксперимент был вдохновлен трагедией с Диалло. Результаты оказались вполне ожидаемыми. Если вас сначала «настроили» на лицо чернокожего, вы правильно идентифицируете пистолет немного быстрее, чем если бы вас сначала «настроили» на лицо белого. Потом Пейн повторил эксперимент, только на этот раз его ускорил. Испытуемые отвечали не в обычном темпе, а ускоренно — они должны были принять решение в течение пятисот миллисекунд, т. е. за полсекунды. Теперь люди начали ошибаться: они быстрее называли пистолет, видя лицо чернокожего, но если сначала им показывали черное лицо, то они второпях называли пистолетом и разводной ключ. В условиях дефицита времени они начали вести себя как очень возбужденные люди. Они перестали полагаться на реальные данные своих органов чувств, скатившись к жесткой и неподатливой схеме, к стереотипу.