Овердрайв - [16]
Новый город, но такие же серые дома.
— Нет! Я не буду больше петь! Застрелите меня! Оставьте! Я ненавижу Джессику! — истеричный мужской голос среагировал, едва скрипнула взломанная дверь.
— А Дашу? — плечом привалился к косяку двери в комнату.
Запах покруче, чем в иной подворотне, во главе хлама музыкальная установка и комп. Небритое с нового года существо сливается с обстановкой, только лихорадочно блестят белки глаз.
— Даша… Мой ангелок… Я подарил ей ее мечту, знаете? Она всегда хотела петь, но… — он жмет собственную майку.
— Она не хотела петь. Она хотела стать учительницей.
— Нет. — мотает головой — Она должна была петь. Я смотрел на нее и видел… Как она становится звездой. Со мной, понимаете?.. Я и она…
— Но она была не согласна. — пальцы потянулись за сигаретой, но возникла мысль, что тут все от одного пепла вспыхнет.
— Да… Да! Мне ничего не оставалось, кроме как помочь ей! Переделать ее записи со школьных концертов и пустить в сеть! А потом я просто вывел в компьютере ее голос, для себя… Она не была со мной… Я стал ею…
Выдохнул, взгляд скользнул по плакатам Джессики на стенах, по присоскам с проводками, считывающими движения, каким-то пультам.
— …А потом я понял, чем стал… Я сделал своего ангела шлюхой… Я стала продажной певичкой… Я… Я не хочу больше этого.
Тут я отметил в хламе шприцы. Еще и смещающие личность колол… Не заметил, как пальцы начали яростно тереть лоб. Взгляд скользнул по детищу техники, настоящей Джессике. Не такая красивая, как предыдущие боты, но…
Рукоять пистолета легла в ладонь под панический вскрик больного.
…
' — Знаете, я только устроюсь в новой школе, как меня опять находят. Я слышала последние новости об исчезновении этой Джессики, господи, ну пусть уже это закончится. Представляете, прямо посреди урока заходят и в лоб и спрашивают. И потом месяц дети только об этом и думают!
— А Вы что преподаете?
— Физику. Всегда ее любила… Хочу преподавать в ВУЗе, но пока плотно заняться нет возможности.
— Из-за Джессики?
— Я могу жить только в некрупных городах… Муж говорит, скоро тему ухода этой Джессики обмусолят и станет легче… Может, хотите попробовать мой сырный пирог?'
— Грег! — заорал в трубку хрипловатый голос. — Там вообще не ловит или ты опять в наушниках?
Перевел взгляд в окно поезда. Унылые города сменяются такими же, только украшенными новогодним неоном.
— Я слушаю Вас. Простите.
— Я жду новость о Джессике! Это должна быть бомба! Что ты нашел?
— Как я и говорил. Все Джессики — шлюхи с пластикой или боты. Настоящей не существует.
Притуляк А. In the death car
Он подобрал её на объездной — маленькую, промокшую, неуютно нахохлившуюся несмышлёным воронёнком под унылой сентябрьской моросью.
— Привет, — бросил, наблюдая, как она садится рядом, пропахшая вечерним дождём и дорогой. И ещё, кажется, алкоголем немного. С её черных волос, сбившихся в обиженные пряди, стекало и капало.
— Привет, — неуверенно улыбнулась она. — Я тут тебе намочу немного?
— Только немного, — кивнул он, выезжая с обочины на дорогу. — Куда едем?
Она недолго посмотрела на дождевую сыпь в свете фар, застилающую всё впереди, отрывающую их от мира. Пожала плечами.
— Куда хочешь.
— О! — улыбнулся он. — Как редко приходится слышать такие слова от одиноких промокших девушек. Слишком редко, чтобы этот мир не казалось старым хмурым задротом, не знающим, куда и зачем он едет… Извини.
Она снова пожала плечами, всё пытаясь так пристроить свои локоны, чтобы с них не текло за воротник чёрной блузки под чёрной же джинсовой курточкой. Чёрная сумочка на плече. Чёрные джинсы. Ах!..
А она, вся, казалось бы, отдавшись своей причёске, то и дело бросала осторожные взгляды на его настойчиво равнодушный профиль, на галстук поверх белой рубашки, проглядывающей в отвороты плаща. И кажется, улыбалась одними глазами.
— Куришь? — поинтересовался он, доставая из бардачка пачку «Мальборо».
— Нет, — помотала она головой, обдав его щёку десятком мелких, колких и пахучих брызг. — Ой… прости. А ты кури, если хочешь, я нормально переношу.
Щёлкнула зажигалка. Его ноздри раздулись. С лёгким «пых-х» выпорхнул между тонких губ сизый клуб дыма. А фары выхватывали из темноты чахнущие вдоль дороги простуженные вётлы. Где-то в небе, слабым намёком на самое себя, проглядывала иногда полная луна. Скоро кончится дождь…
— Хорошая у тебя машинка, — оглядев салон, сказала она, чтобы что-нибудь сказать.
— Угу, — кивнул он. — Правда, она не моя.
— А-а… — понимающе кивнула она. — Жены…
— Угнал, — коротко пояснил он. — Полчаса назад.
— Ух ты! — неожиданно весело выдохнула она, поглядывая на него с откровенным любопытством. — Тебя, наверное, уже ищут?
Он глубоко затянулся, молча пожал плечами.
— Наверняка, — улыбнулся, повернувшись к ней. — А ты что забыла на кольцевой, одна, на ночь глядя?
— Как здорово! — произнесла она, не ответив на его вопрос. — Нас будет преследовать полиция! С сиренами и этими… маячками! Вау!
— Любишь адреналин? — кивнул он утвердительно.
— Ты, похоже, тоже не прочь.
— И не боишься?
— Чего? Не я же угнала машину, — улыбнулась она. — Тем более, что ты всё равно уйдёшь от них.
— Уйду, — согласился он.
Два совершенно разных существа, отличавшихся друг от друга анатомией, физиологией, нравственностью, моралью и верой, вкусовыми и эстетическими предпочтениями, стараясь не замечать друг друга, смотрели вперёд: туда, где разворачивались в темноте разноцветные спектры звёздных мантий, где неведомые сирены пели свои гибельные песни, а война без устали и отдыха собирала жертвы по обе стороны призрачного фронта. Но, даже несмотря на все различия, у старого броненоссера с Сатианы и женщины с планеты Земля было нечто общее.
Приказ – отбомбиться по логову фашистов новым секретным оружием, тем самым покончив с войной, и – назад, в эскадрилью. Но в небе появляется «юнкерс», который не оставляет шансов. А даже когда падаешь, все равно надеешься не разбиться, починить машину и вернуться. Но чтобы оказаться посреди джунглей и динозавров на берегу мелового моря?! Пять человек в мире без людей. Два летчика, крестьянин, физик и радист. Экипаж. Боевая единица в мире, где нет войны, в мире, где если взлетишь, то в небо, которое не удастся покинуть – если физик не запустит свою машину времени.
Задумалась в процессе написания — что может преодолеть человек? Он слаб, у него мягкая кожа, нежные ткани, нет когтей и зубов, нет панциря или крыльев. Он легко поддается чужому влиянию и сбивается с истинного пути. Ему не преодолеть высокие горы — без кислородной маски и альпенштока, океаны — без кораблей, космос — без звездолётов. Получается, человек не может преодолеть ничего. Кроме одного. Он может преодолеть себя самого. А человек — это целая Вселенная…
Где бы человек ни оказался, как бы ни прятался, ни пытался забыться — рано или поздно прошлое настигнет его. И может поглотить, навсегда укутав в слепом пробуждении давно истекшего времени. Из мутного ужаса последних лет она бежала в стерильный покой коридоров станции, здесь обрела смысл жизни и твердую уверенность в том, что нашла свое место в этом мире. А теперь тоскующее сердце пыталось разбить эту тишину плачем о новой боли. О новой, яркой и острой боли, которая приносит лишь потери и разочарования…
Эта история слишком детская для фэнтези и слишком взрослая для сказки. Она была написана очень давно и заканчивалась плохо. Позже я решила, что в мире и так много боли, и изменила финал. Для любителей сказок про принцесс и чудесные превращения, благородных королей и человеческую подлость. Для любителей хэппи-эндов.
Аннотация:Смена декораций. Мужчина, такая же декорация для женщины, как и все остальное, не находите?
Мой мир никогда не делился на части. Я жила мгновением и успешно справлялась со своими проблемами. Для меня не было деления на будущее, настоящее и прошлое.2015 год. Мое настоящее. В котором были мама с папой, четвертый курс университета с дипломной работой и дальнейшим обучением в магистратуре, друзья и спокойная жизнь. Я не знала, что будет дальше.3116 год. Мое новое настоящее. В котором где-то далеко на других планетах есть 3 капсулы сна с моими родными. Их необходимо найти!Я очнулась в далеком будущем на собственном корабле с долгом — продолжить дело отца и во что бы то ни стало не дать никому причинить вред моим новым друзьям и подопечным.ЧЕРНОВИК.
Любовная лирика всегда очень личный предмет. Трудно найти человека, который не испытывал бы подобные чувства внутри души, только не мог выразить словами то, что доступно поэту. Любовная лирика близка тому, кто сам погружен в негу нежности и буйство неистовых желаний.Любовная лирика в книге – это многогранная поэзия, где царствуют чудесные мгновенья, таинственный покой, томительный обман, очарование неземных чувств.Где бьются волны неземных чувств, сладостных молитв, возвышенных страстей – «всё то, что так и гибельно, и мило».
Руководство для выживальщиков от автора «оптимистичных (пост)апокалипсисов» от археопрограммирования — «Пламени над бездной», «Витлинга» и «Детей небес».Обычно произведения в жанре пост-апа эксплуатируют клишированный набор представлений о немедленном упадке человеческой цивилизации и ее откате в варварство планетного или галактического масштаба. На самом деле для любой сколько-нибудь развитой цивилизации потеря всего багажа накопленных знаний крайне маловероятна, как только достигается стадия повсеместной информатизации.
Рассказ описывает настоящее время. Главный герой повествования, одинокий парень, каких в нашем мире много. Можно сказать, что он самый обычный персонаж. Но! В один из дней он знакомится с женщиной, при обстоятельствах, которые по началу, можно было назвать «вольностью от скуки». Буквально за короткое время он влюбляется, и в тот же вечер, по своей рассеянности из за чувств нахлынувших на него, прощается с героиней, не узнав номера ее телефона. Существует ли любовь с первого взгляда, или это всего лишь «химия»? Сможет ли главный герой снова встретить девушку, которую так глупо потерял в тот вечер?
В книге собраны разнохарактерные стихи и песни Артура Арапова, написанные в конце XX и начале XXI вв. Многие представленные в сборнике песни неоднократно исполнялись со сцены, также их можно послушать в Интернете.
Когда вы смотрите на море, вы видите поверхность, а не глубину.