Отвези меня домой - [33]

Со стороны центра, шагая прямо посередь улицы, к ним приближались братья Волошины. Сашка и Лёшка. Братья были близнецами, но близнецами разнояйцовыми, то есть, совершенно не похожими друг на дружку: худой длинный и черноволосый Сашка и невысокий полный белобрысый Лёшка. Оба давно занимались челночным бизнесом, в котором достигли определённых успехов (сами уже на рынке не стояли – нанимали продавцов), ни от кого не зависели и жили на соседней улице в большом собственном добротном доме с мамой и замужней сестрой. Оба были холостяки, и обоих Егор знал с самого детства.

– Ну что, по рукам? – вкрадчиво осведомился Егор.

– А! Где наша не пропадала… Но гляди, сосед, чтобы потом на попятную не пошёл.

– Обо мне не беспокойся, позаботься лучше о себе. Эй, Сашка! Лёшка! Хлопцы, ходь сюды!

Братья неторопливо подошли, поздоровались и внимательно выслушали условия спора.

– Ты, Егор, как видно совсем допился, – осуждающе заметил степенный Сашка. – Где ж это видано, чтобы новую машину не завести? Ну два часа уйдёт… ну, три.

– Может, ты тоже хочешь поспорить? – небрежно спросил Егор.

– Нет уж, хватит с тебя и Юры, а то совсем без штанов останешься.

– Так я не понял, вы согласны быть свидетелями или нет?

– Отчего ж нет, согласны. Ты как, братишка?

– Согласны, согласны, – улыбнулся белобрысый Лёшка. – Ну гляди, Егор, выиграешь – с тебя ящик пива.

– Два, – серьёзно заметил Егор. – Два ящика. И рыба в придачу.

– А с меня, если моя возьмёт, два ящика шампанского, – не захотел отстать цыган.

– Тогда по рукам, – сказал Егор и протянул свою.

Сашка торжественно перебил рукопожатие спорщиков, и выразил желание понаблюдать за процессом. Егор охотно согласился, заметив, что участие свидетелей не только желательно, но просто даже необходимо, после чего все отправились во двор к Егору.

К девяти часам вечера вокруг Анюты собралась целая толпа. Здесь были и Юрины соплеменники, и оба брата, Сашка и Лёшка, и целых три умельца – механика, которых Юра откопал в городе буквально за пару часов и, посулив чуть ли не золотые горы, привёл к Егоровой машине.

Анюта не заводилась.

Дважды меняли свечи и аккумулятор. Разбирали и снова собирали карбюратор и бензонасос. Колдовали с системой зажигания. Плевали через левое плечо и стучали ногами по колёсам. Бесполезно. Стартёр выл, аккумуляторы честно выбрасывали накопленную энергию, свечи исправно давали убойной силы искру, а двигатель… двигатель молчал.

Трое известных умельцев-механиков трижды чуть ли не облизали Егоров автомобиль от переднего бампера до заднего и от крыши до колёс в поисках хитрого противоугонного устройства, после чего поклялись своей честью, что таковое и вообще любое противоугонное устройство на данном виде транспорта отсутствует, а машина, видать, заколдована, потому что иного объяснения они, механики, дать не могут. Механики съели в доме весь хлеб и колбасу, опростали пять чайников чая и к половине десятого вечера впали в полную безнадёгу. Не сдавался один Юра.

– Заколдована, говоришь? – с сомнением проговорил он, поглядев в сотый, наверное, за этот длинный день раз на часы. – Ну ладно. Нет такого колдовства, которое бы цыгане не расколдовали.

Он что то шепнул своему сыну-подростку, который с обеда крутился тут же, рядом, и тот опрометью кинулся со двора.

Володька Четвертаков, Коля Тищенко по кличке Король и старая, как мир, цыганка вместе с Юриным сыном вошли в открытые ворота одновременно, когда часы показывали девять часов пятьдесят две минуты. До назначенного срока оставалось два часа и восемь минут.

– Что за шум, а драки нет? – весело удивился Король.

– О, ребята! – обрадовался Егор. – Извините, должен был сам к вам сегодня заскочить, но тут такое дело…

Он отвёл обоих в сторонку и быстро рассказал, что произошло.

– Пять тысяч баксов… – протянул Король. – Неплохо, неплохо. А если заведёт?

– Думаю, что не заведёт, – заметил друг Володька, глядя, как Юра что-то горячо втолковывает старой цыганке на своём непонятном цыганском языке. – Если уж эти трое за день не сумели, то, считай, Егорка, что пять тысяч у тебя в кармане.

– А ты бы смог? – заинтересовался Король.

– Нет, пожалуй. Я этих механиков знаю. Специалисты высочайшего класса.

– Что, лучше тебя?

– Э, погоди, Король, – вмешался Егор. – Ты лучше расскажи, что там с твоими бойцами и людьми Бори Богатяновского. И как менты. Пронюхали?

– Тем, кому положено нюхать, давно и хорошо заплачено, – усмехнулся Тищенко. – А люди, слава те, господи, все живы, хоть некоторые и не совсем здоровы… Кто пулю в плечо схлопотал, кто в руку, кто в ногу. Хуже всего самому Боре Богатяновскому – он себе сдуру яйца отстрелил. Жить, правда, будет, но вот всё остальное – вряд ли. Но это всё ерунда. Тут другое интересно…

– Что именно?

– Потом расскажу, когда спектакль закончится и зрители разойдутся. Глянь, чего это цыганка делает?

Тем временем вокруг Анюты разворачивалось самое, что ни на есть колдовское цыганское действо.

Были разложены два костерка – спереди и сзади машины; и теперь древняя, похожая на высохшую яблоню-дичок, цыганка ходила противосолонь вокруг Егоровых «жигулей», накладывала морщинистые руки-сучья то на капот, то на крышу, то на багажник, шептала и выкрикивала каркающим голосом непонятные слова-заклинания, сыпала в огонь то ли какой-то порошок, то ли высушенную истолчённую траву, то ли ещё что, только ей, старой колдунье, ведомое.