Ответственность религии и науки в современном мире - [65]

Родственная основа человеческой креативности

Итак, какое же отношение все это имеет к другому участнику этого разговора – христианской теологии творения.

Жизнь во взаимодействии, а не самодостаточность и изоляция – вот определяющее свойство Бога и Божественного творения. Именно наше представление о Боге как о едином в трех лицах и составляет ядро тринитарной доктрины. Тринитарная трактовка богословия творения ведет речь о связанности, наполняющей реальность, о «бытие в общении» (Gunton 1991:10). Родственность – свойство сокровенного бытия Бога, основы всего сущего. Следовательно, всё Творение и каждый из сотворенных предметов не может ни существовать, ни рассматриваться отдельно от остальных.

Это родственное понимание Бога и творения указывает на то, как нам следует рассматривать себя в качестве способных к творчеству людей. Это, в свою очередь, влияет на наше понимание человечества с богословской точки зрения как imago dei, образа и подобия Божьего.

В 1967 г. Линн Уайт-мл. (1967) опубликовал статью в журнале «Сайенс», озаглавленную «Исторические корни экологического кризиса», где он обвиняет христианскую доктрину сотворения мира в разрушительной эксплуатации Земли человечеством. В то же время он отстаивал мнение о том, что христианское богословие мироздания было использовано человечеством в качестве логического обоснования того, что оно приняло на себя доминирующую роль над остальной природой, роль, которая исполнялась с помощью науки и техники.

Подобные исследования бросают тень на доктрину imago dei. На первый взгляд, они утверждают, что imago dei подталкивает нас к принятию самонадеянной и доминирующей позиции. Но действительно ли именно превосходство знаменует сотворение по образу и подобию Бога?

Может ли imago dei, столь часто упрекаемый в разрушительной эксплуатации мира человечеством, претендовать на пересмотр, и может ли он обозначить некоторые богословские ориентиры для этики технологии? Чему imago dei может обучить нас в отношении природы человеческой креативности, верно истолкованной и примененной на практике?

Существует как минимум четыре богословских традиции в отношении imago dei (Peters 2000:153–155). Одна из них рассматривает людей как богоподобных в мыслительном плане – то есть наш разум является отражением божественного. Она связывает способность человека к рациональному мышлению с божественным разумом и выдвигает тезис о том, что именно наша способность к решению проблем и делает нас людьми и возлагает на нас ответственность за экономное расходование ресурсов окружающего мира.

Другая традиция рассматривает людей как богоподобных в моральном плане. В соответствии с этой интерпретацией мы сотворены как духовные существа со свободной волей, участвующие в божественном управлении природой. Мы призваны осуществлять моральное правосудие, властвуя над Землей и существами, населяющими ее.

Именно две первые трактовки imago dei, сводящие богоподобие людей к мыслительному или моральному сходству с Богом, и ассоциируются с антропоцентричным, эгоистичным и эксплуататорским поведением человечества. На основании способности человека к мышлению и суждению, мы имеем тенденцию рассматривать себя изолированно от остального сущего. Подобная позиция ведет, таким образом, к эгоистичному и легкомысленному поведению. Тем не менее я склонна думать, что связь особой роли, отведенной людям, с их разрушительным поведением не является непреложным фактом, а лишь вытекает из неадекватного и ограниченного понимания imago dei. Именно в третьей и четвертой традициях, на мой взгляд, и содержится потенциальная возможность пересмотра роли людей в мире.

Третья традиция imago dei рассматривает людей как причастных к божественной способности к установлению взаимоотношений: мы живем во взаимодействии с другими. Четвертая традиция толкует человеческое богоподобие с позиции креативности: мы – соратники Бога в процессах актуального творчества.

Родственная трактовка imago dei, признавая особую роль человека в сотворенном Богом мире, подразумевает, что эта роль выражается не в эксплуатации и контроле, а в развитии и поддержании наполненных любовью животворных отношений. Родственная интерпретация вовсе не требует от людей отказа от особой, серьезной ответственности в этом мире, возложенной на нас Богом. Однако она настоятельно указывает на необходимость исполнения наших ролей и обязанностей таким образом, чтобы были учтены взаимосвязи и различия Бога и всего сущего.

Родственность имеет далеко идущие последствия для человеческой креативности. Это приближает нас к четвертой традиции imago dei – человеческого богоподобия с точки зрения креативности. Истинная способность к творчеству напрямую зависит от нашего понимания взаимосвязанности мироздания. Люди призваны жить в единстве подобно божественному бытию в единстве с божественной самостью и сотворенным миром. Смысл этой первичной родственной идентичности в том, что мы призваны реализовывать наши творческие способности, полностью осознавая и обогащая исполненные любви отношения. Истинная креативность определяется родственностью.