Отверженный - [9]

– Вы продержите ее под анестезией или наркотиками до конца рейса, не так ли, доктор? – спросил шеф протокола Дамин-Хест. Герцогиня лежала на кровати в своей каюте; ее полное тело было почти полностью спеленуто бинтами.

– Нет, – ответил Лим, – это может привести к осложнениям. Здоровье пациентки требует, чтобы она находилась в сознании и могла есть и пить.

– Было бы полезнее для вас, доктор, чтобы она не приходила в сознание. Герцогиня – женщина мстительная. То, что произошло, ей очень не понравится.

Глядя на его озабоченное лицо, Лим не смог удержаться от улыбки.

– Что я слышу, дорогой шеф протокола, неужели мое благополучие волнует вас больше, чем здоровье вашей госпожи и повелительницы?

– Может, да, а может, нет. Может быть, меня волнует собственной благополучие. Скажем так, наши взаимные интересы требуют, чтобы герцогиня пришла в себя в госпитале на Касердаме, где высокооплачиваемые светила заверят ее, что она получила необходимую... гм... помощь и что в самое ближайшее время ей вернут прежний облик. Это ведь возможно?

Лим кивнул.

– Если не произойдет осложнений, то к пересадке конечностей можно будет приступить через шесть месяцев. Что же касается того, чтобы держать ее под наркотиками, то с политической точки зрения, вы, возможно, и правы, но с медицинской точки зрения я не могу на это согласиться.

– Вы – врач, вам виднее, – пожал плечами Дамин-Хест.

Ее светлость герцогиня Марескула не просто разозлилась, она пришла в бешенство. Она не знала, что сделали с ее телом, скрытым от нее повязками, и не хотела знать.

– Меня изуродовали, – вопила она, должно быть, все еще воображая себя юной придворной красавицей. – Кто этот врач, посягнувший на мою красоту?

Не обращая внимания на предупреждающие жесты Дамин-Хеста, Лим назвал себя.

– Палач Лим! Мне говорили о вас на Деламонде, палач Лим. Я все о вас знаю! Убирайтесь! Я не потерплю вашего присутствия. Не смейте подходить ко мне!

Она отодвинулась от подушки, часто всхлипывая.

Лим оставил подробные инструкции ее придворным дамам и знал, что они смогут о ней позаботиться. Ее переносной приемник позволял ему в любой точке корабля принимать показания крохотных датчиков, укрепленных на ее теле, и следить за тем, как протекает послеоперационный период. В случае необходимости он мог отдать соответствующие распоряжения ее сиделкам. Выйдя в коридор, он убедился, что датчики работают нормально, а затем направился в кают-компанию. Постояв в нерешительности у двери, он распахнул ее и вошел с тем непроницаемым выражением лица, которому его научила тюрьма.

Едва он появился на пороге, как к нему бросился Фоссейс, жалобно гримасничая.

– Послушайте, почему вы сразу не сказали, что вы – костоправ? Мне срочно нужна медицинская помощь. Этот доктор Балиф не хотел меня даже смотреть. Боюсь, что у меня нарывает зуб мудрости.

Он широко разинул рот прямо перед носом у Лима, и тот машинально заглянул туда. Фоссейс немедленно полез себе в рот рукой и вытащил все свои зубы, которые оказались искусственными челюстями.

– Может, вот так вам будет лучше видно, доктор?

Игроки в стрелки встретили его шутку громким смехом и снова вернулись к игре. Фоссейс шатался по комнате, захлебываясь от восторга и щелкая у каждого под носом своими, челюстями. Открывая жестянку с пивом, Лим почувствовал, как расслабляются его натянутые до отказа нервы, и его охватило непривычное чувство радости. Эти люди знали, кто он, знали его историю, и все же обращались с ним, как с обычным человеком. Он почти совсем забыл, что это такое. Затем он вспомнил все, что только что произошло, и залпом проглотил пиво. Ему снова грозит беда. Рассчитывать на дружеский прием на Касердаме не приходится, совсем напротив.

Беда не заставила себя долго ждать. В уединении своей каюты капитан Кортар показал Лиму два листка бумаги. На одном была записка без подписи: "РАДИ ЛИМА НЕ ПЕРЕДАВАЙТЕ ЭТУ ДЕПЕШУ". На другом – шифрованное сообщение из групп по пяти букв.

– Что это значит? – спросил Лим, переводя взгляд с одного листка на другой.

– Что здесь зашифровано, я не знаю, но догадаться не так уж трудно. Над вашей головой собираются тучи. Милая герцогиня что-то замышляет. Эту депешу принесли в радиорубку и потребовали ее передать, как только мы с вами выйдем в обычное пространство. Почерк записки мне не знаком, но держу пари, что писал Дамин-Хест, больше некому.

– Он обещал избавить меня от неприятностей и пытается сдержать свое слово. Что вы собираетесь делать с этой депешей?

– Подошью ее в папку и забуду о ней. Мы выйдем из гиперпространства через двенадцать часов, но у нас испортился главный передатчик. Так что отправить сообщение нет возможности.

– Выходит, мне повезло?

– Везенье здесь ни при чем. Силовая трубка из передатчика вместе с обоими запасными заперта в моем сейфе. В передатчике стоит трубка, которая перегорела у нас в прошлом рейсе. Передатчик испорчен, и всякий, кто пожелает, может в этом убедиться. В данный момент это чистая правда.

– Мягкой посадки, – улыбнулся Лим, но на сердце у него скребли кошки. До посадки в Касердаме он в безопасности, но что потом?