Отвергнутые мертвецы - [15]

– Всё в порядке, хирургеон Тортега, – сказала Аник Сарашина. – Кай дома, и он один из нас. Вы сделали всё, что могли, но настало время передать заботу о нём в наши руки.

Тортега отрывисто кивнул и стремительно отвернулся. Он помедлил, как будто собирался что-то сказать, затем передумал и забрался обратно в скиммер. За ним последовали латники Дома Кастана, и двери опустились вниз, захлопываясь со звучным лязгом.

Скиммер развернулся вокруг своей оси и рванулся прочь, как будто ему не терпелось отсюда убраться.

– Что за  гнусное дерьмецо, – произнёс Кай, когда машина скрылась из виду.

II Криптэстезик / Храм Горя / Возвращение Домой

1

В глубинах Шепчущей Башни, в центре сводчатого зала, который отзывался эхом неисчислимых голосов уже давно отзвучавшего хора, стоял одинокий человек, закутанный в расшитую мантию цвета нефрита. Вокруг него кружил водоворот беспорядочных и неразборчивых звуков, похожих на искажённый вокс-сигнал или передачу, летящую через галактические просторы со стародавних эпох.

В верхней точке свода располагалась решётка из пси-кристаллов, которая пульсировала внутренним светом, струящимся с её полигональных граней водопадом мерцающего излучения. Эвандр Григора стоял в центре этой вихрящейся дымки, размахивая руками, как дирижёр невидимого оркестра. Вокруг него формировались туманные образы бесчисленных лиц, предметов и мест. Они возникали из света, словно призраки, затем растворялись в тумане, каждый вызван и развоплощён точным жестом.

Голоса усиливались и затихали, озвучивая обрывки из слов-паразитов и избыточные фразы, которые были бы бессмыслицей для любого, кто не был обучен искусству криптэстезии. Григора просеивал Последки с эффективностью хирурга, отбрасывая всё неважное и откладывая в памяти те моменты, которые вызвали его интерес.

Григора был не из тех, чьего общества искали другие люди. Хотя его внешность и была абсолютно непримечательной, но он насмотрелся на тайное, уродливое лицо человечества, и лицезрение подобных вещей придало ему угрюмый вид. Там, где другие могли рассуждать о любви, правдивости и новом золотом веке, Григора видел похоть, лживость и одни и те же избитые мелодрамы, которые разыгрывались в пси-отходах от каждого официального сообщения, что только проходило через Город Прозрения.

И сейчас больше, чем когда-либо.

С момента измены Воителя и отправки ликвидационного флота Рогала Дорна хорам астро-телепатов приходилось работать за пределами своих возможностей, чтобы соответствовать требованиям, которые накладывала необходимость вести войну на таком далёком расстоянии. Хорус Луперкаль вбросил искру предательства в нестабильную Галактику, и измены следовали волна за волной. Целые системы объявляли о том, что поддерживают войска Воителя.

Мечта Императора о галактическом Объединении, похоже, ускользала всё дальше с каждым днём.

Пространство эфира переполняли телепатические передачи, и в пустоту летели послания, вопиющие о помощи или прямо-таки трубящие о ненависти. Залы-уловители под железными башнями города наполнялись остаточными псионическими энергиями тысяч сообщений, и криптэстезики под началом Григора едва выдерживали заданный им жестокий темп. Перед лицом измены приходилось досконально изучать каждое послание, отправленное на Терру, и неважно, каким обыденным оно могло выглядеть. В Последках тщательно выискивали признаки шифра, которые могли навести на сообщения, предназначенные для внедрённых агентов Воителя.

Из Дворца ежедневно исходило сумасшедшее количество передач, и астропаты Города Прозрения истощались с большей скоростью, чем когда-либо до этого. Чтобы возместить этот расход, капитаны Чёрных Кораблей пытались ещё шире раскидывать свои сети для отлова появляющихся псайкеров, но война отрезала доступ ко многим из многообещающих систем.

Новые астропаты прибывали каждую неделю, но нужды Империума накладывали постоянно растущие требования.

Однако среди этого притока свежих сил, в списке астро-телепатов башни имелось одно пополнение, от которого, по мнению Григора, стоило ждать лишь неприятностей.

Он яростно возражал против того, чтобы позволить Каю Зулэйну вернуться в башню, доказывая, что его нужно отчислить и отправить в Полую Гору, но Хормейстер проигнорировал его протесты. Чувствуя в возвращении Зулэйна руку Сарашиной, Григора подстерёг её под Обсидиановой Аркой, когда она возвращалась с очередной встречи с эмиссарами Сигиллита. Она шла усталой походкой, но Григора было плевать на её изнурённость.

– Так твой ученик к нам возвращается? – спросил он, не потрудившись скрыть яд в своём голосе.

Она развернулась к нему, и он ощутил краткий, быстро подавленный всплеск её раздражения.

– Давай не сейчас, Эвандр, – сказала она. – Могу я, по крайней мере, войти в башню, прежде чем ты начнёшь разнос?

– Это не может ждать.

Она вздохнула:

– Кай Зулэйн. Да, он будет здесь в течение недели.

– Полагаю, ты понимаешь, что Кастана просто вышвырнули его сюда, чтобы сохранить лицо перед XIII Легионом. Если ты не сможешь поставить ему мозги на место, все шишки посыплются на нас, а не на них.

– Мне не нужно "ставить на место" его мозги, потому что они у него не съехали, – ответила Сарашина, стремительно шагая к башне. – Все переживают неудачи и травмы в определённый момент своей службы.