Отвергнутые мертвецы - [10]

– Что ты имеешь ввиду? – спросил Тортега.

– Возможно, если бы Император провёл с Хорусом Луперкалем дольше одного дня, мы не очутились бы в этом дерьме.

– Тише, – сказал Тортега, – ты не можешь говорить такие вещи. Не здесь, не в этом месте.

– Кто ж меня остановит?

Тортега покачал головой:

– Что за удовольствие ты находишь в том, что ведёшь себя так вызывающе?

Кай пожал плечами:

– Я просто указываю на то, что если бы Император уделял больше времени своим примархам, то они, может статься, и не обратились бы против него. Эту мысль вряд ли можно считать изменнической.

– Кто скажет, что в эти дни сочтут изменой? – вздохнул Тортега.

– А ты спроси Крестовое Воинство, – сказал Кай. – Уверен, у них найдётся что тебе порассказать.

3

На то, чтобы достичь конечного пункта маршрута, ушёл ещё один день. Тортега проводил время, перечисляя чудеса Дворца, которые ему, скорее всего, не доведётся увидеть ещё раз: Галерея Зимы, Мавзолей Упанизад, Холл Просителей, Хрустальная Обсерватория, обугленное Командорство, Долгий Зал и Кузня Плоти и Стали, в котором был окончательно скреплён исторический пакт между жречеством Марса и Террой. Её венчал двуглавый орёл из ауслита и порфира. В свете умирающего заката он казался залитым кровью.

Кай ощутил близость Города Прозрения задолго до того, как тот показался на горизонте. Он был пространством зловещей пустоты посреди этого муравейника ментальной активности. Пси-демпферы, которыми был оснащён скиммер, блокировали практически все случайные мысли миллиардов работников, чернорабочих, писцов, техников, ремесленников и солдат, которые находились внутри дворцовых стен, но Кай всё-таки воспринимал фоновый гул, производимый таким огромным населением.

На подступах же к штаб-квартире Адептус Астра Телепатика не ощущалось ничего, ни малейшего намёка на то, что в этой заброшенной части Дворца кто-то жил. Это не обманывало Кая, который провёл в её унылых башнях почти что десятилетие, учась использовать дарованные ему силы во благо Империума. Возвращаясь мыслями к тем дням, он почувствовал мимолётное касание ностальгии, но ожесточённо придушил её, поскольку это возвращение домой не было ему в радость.

Тогда как другие районы Дворца были гимном Объединению, строители Города Прозрения, казалось, приложили все свои старания, чтобы создать нечто, рассчитанное на вселение в душу тягостного чувства. За пределами владений астро-телепатов, архитектура Дворца вздымалась ввысь в прославлении достижений человечества, а скульптуры напоминали благодарному населению о всём том, что было отстроено заново после ужасных войн планетарных масштабов, которые поставили человечество на грань вымирания.

 В Городе Прозрения не обнаруживалось ничего подобного, и когда скиммер прошёл под Обсидиановой Аркой, встроенной в его внешние стены, Кай ощутил лишь щемящее чувство безысходности. Тортега вертел головой, глазея на лес железных башен, неосвещённые мансарды и безмолвные проезды. Улицы, находящиеся по ту сторону глянцево-чёрного свода, полнились волнующейся, деятельной человеческой массой, но здешние дороги населяли лишь одинокие призраки, закутанные в зелёные одежды.

– Полагаю, сейчас у тебя много чего всплывает в памяти, – предположил Тортега.

Кай кивнул и сказал:

– Как же я тебя ненавижу.

4

Находиться на улицах в такое позднее время было безрассудством, но у Роксанны не было другого выбора, кроме как отважиться выйти во мрак. Стояла ночь, но в Городе Просителей никогда не темнело по-настоящему. Бочки-факелы отбрасывали колеблющийся свет на стены окружающих зданий, горели фонари, свисающие с крюков самодельных осветительных столбов.

Дым, испускаемый химическими горелками, льнул к покосившимся строениям, сооружённым из типовых панелей, уворованных из мусорных куч Механикум или со строительных площадок под стенами Дворца. С некоторых самых больших жилищ тянулись вверх усики антенн, уходя в дымную хмарь, которая висела над стихийной городской застройкой. Гирлянда с тканевыми флажками, натянутая между углами домов, безуспешно пыталась скрасить убогость пейзажа. Ближайшая к Роксанне стена скрывалась за слоем прокламаций "Лектицио Дивинитатус", напечатанных слепым шрифтом прямо на старых пропагандистских листовках.

Все инстинкты Роксанны советовали ей не покидать Храм, но зрелище плачущих детишек Майи убедило её, что другого выхода нет. Инфекция, снедающая их  крошечные тельца, уже как следует развилась, и без лекарств они умрут к рассвету. Два других отпрыска Майи уже лежали у ног Отсутствующего Ангела, а их мать рыдала и причитала в его лишённое черт лицо.

Палладис рассказал Роксанне, как пройти к Дому Змеи, и она заботилась о том, чтобы в точности следовать его инструкциям. Она ещё никогда не забредала так далеко от Храма, и хоть она и боялась, но вместе с тем испытывала азарт. Для девушки, которая, по сути, росла в плену у собственной семьи, чувство риска было раскрепощающим и пьянящим.

И точно также, как в городе никогда не темнело по-настоящему, в нём никогда не бывало полной тишины.

Металл громко стучал по металлу, плакали дети, кричали матери, безумные проповедники декламировали своё святое писание об Императоре, а пьяные выкрикивали в воздух сквернословия. В своё время Роксанна прочла множество исторических книг из семейной библиотеки, где говорилось о городах Древней Земли и о том, какими они были перенаселёнными трущобами, где миллионы людей жили друг у друга на головах в ужасающей нищете.