Отвергнутая - [105]

Она вошла в гостиную, когда слуга распахнул перед ней дверь.

— Добрый вечер, Ген…

Но мужчина, стоявший к ней спиной, был не Генри Уортон. У этого мужчины были черные волосы и…

Он медленно повернулся к ней с улыбкой, полной солнечного сияния и соблазнительной тени.

— Привет, милая.

Она уставилась на него, словно он был призраком. «Эдуардо ничуть не изменился», — подумала она. Он даже не изменил прическу за те месяцы, что она его не видела, и выглядел прекрасно, как всегда. Глаза по-прежнему горят темным огнем, рот зовет к поцелуям. Она подумала, что сердце ее сейчас разорвется. Кровь застучала в висках. Она не позволяла себе даже думать о том, что когда-либо увидит его вновь. Эта мысль свела бы ее с ума.

— Ты не рада мне, милая?

— Я думала… я думала, что здесь Генри Уортон.

— А я думал, что ты выбросила этого мужчину из твоих мыслей раз и навсегда. Я вижу, что впредь мне придется еще больше стараться.

Когда он подошел к ней, она почти отвернулась, а он коснулся рукой ее щеки, и она поняла, что ничто, кроме смерти, не может вновь разлучить их.

— Ты скучала по мне? — Она чуть не заплакала от звука его голоса. — Я сожалею, что меня так долго не было. Но были дела, которые я обязан был сделать, прежде чем вернуться к тебе. Например, ты будешь рада узнать, что Голубая Мадонна благополучно вернулась туда, где ей надлежит быть.

Филадельфия в изумлении посмотрела на него. Он не бросил ее. Это она сбежала от него и скрывалась с тех пор.

Эдуардо заметил смятение на ее лице, но не пытался успокоить ее. Впереди у них была вся оставшаяся жизнь, чтобы рассказать друг другу об этих последних месяцах. В конце концов, он нашел ее, и это единственное, что имеет значение.

— Я сказал тебе, что Тайрон шлет тебе наилучшие пожелания. Он все еще злится, что Макклод спасся. Но нас с тобой это больше не касается. Тайрон вынужден был уехать из Нового Орлеана. Макклод оказался достаточно хитер, чтобы оповестить городские власти о подлинном имени Тайрона, и, похоже, его ищут по крайней мере в полудюжине мест. Не хмурься, Тайрон расцветает, когда у него есть враги. Он говорил, что собирается перебраться на Запад, вероятно, в Колорадо.

Он слегка дотронулся до ее трепещущих губ.

— Давай поговорим о нас с тобой. Я привез тебе подарок.

Он полез в карман своего сюртука и вынул коробку.

— Открой.

Филадельфия взяла ее в руки, но глаза ее не отрывались от его лица.

— Мне не нужны подарки.

— И поскольку это так и есть, мне доставляет особое удовольствие дарить их тебе. Прошу тебя, открой.

Она открыла.

Там лежали три нитки великолепно подобранных жемчужин — сокровище Мэй Лин.

— Тебе на свадьбу, милая.

Филадельфия подняла глаза и увидела то, на что уже не надеялась. Он все еще любил ее после всего, что было, несмотря ни на что.

— Как тебе это удалось?

— Должен признать, что ничего не знал до тех пор, пока ты мне не рассказала, что это ожерелье предназначалось тебе в качестве свадебного подарка. Но когда я слушал, как ты рассказывала историю про Мэй Лин, я понял, как много оно для тебя значит.

Филадельфия не поверила.

— Ты купил их на аукционе?

— Я думал, ты знаешь об этом.

Она покачала головой, глядя на жемчуг.

— Я не могла вынести мысль, что кто-то из людей, оклеветавших моего отца, купит ожерелье, поэтому я не следила за продажей.

— Ты предоставила проделать всю работу мне, милая. Ты, может, хочешь что-то сказать?

Она встретилась с его глазами и вновь ощутила жар, и любовь, и радость, которые, она думала, уже никогда не испытает.

— Ты удивляешься, почему я сбежала?

— Я знаю, почему. Но больше ты этого делать не будешь.

— Но как ты нашел меня?

— Ты можешь поблагодарить свою хозяйку, хотя она выбрала не самый удачный путь розыска. Она послала частных детективов искать меня, а я, подозревая, что это агенты Макклода, успешно уходил от них. Если бы я не застал одного из них за тем, что он рылся в моем багаже в Чикаго на прошлой неделе, я, вероятно, не был бы сейчас здесь.

Он дотронулся мизинцем до локона, прикрывавшего ее ухо, и принялся щекотать ее ушную раковину. Его прикосновение заставило ее затрепетать.

— Три месяца это очень длинный срок. Я все это время плохо спал. Как я мог спать, припоминая, как замечательно ты соответствуешь мне в постели, как сладко твоя спина прикасается к моему животу, а ощущение твоих ягодиц у моих чресел немедленно будит меня!

Он шагнул к ней так близко, что отвороты его сюртука коснулись ее груди.

— Скажи мне, что ты помнишь, милая.

— Тебя, всего тебя!

Он поцеловал ее, и она почувствовала, что сердце ее от радости может остановиться.

Потом он слегка отстранил ее от себя.

— Тебе и теперь нечего сказать мне?

— Я люблю тебя.

— Я это знаю.

— Я хочу выйти за тебя замуж.

— Вот это то, что я хотел услышать.

Он взял жемчуг из ее рук и положил на стол.

— А теперь иди сюда, милая.

Она легла с ним на диван, не думая об обстоятельствах, о приличиях, о том, что их могут застать, и поражалась его способности скидывать с себя все одежды, и еще более удивилась, что позволила ему снять с себя платье. И оказавшись в его объятиях, забыла о том, что находится в особняке Ормстедов на Пятой авеню, и что время сейчас четверть двенадцатого утра. Филадельфия ощущала только бразильскую мелодию в силе его любви.