Отвечая за себя - [12]

Шрифт
Интервал

Философ в такой ситуации встаёт из-за своего рабочего стола и идёт к доске. Точнее к «Доске».

Доска — это рабочее место методолога, его верстак. В современном мире рабочее место любого специалиста, профессионала, ремесленника может быть смоделировано на компьютере. Но сути дела это не меняет. Это требует смены программ на компьютере. Что за программы находятся на «рабочем столе» компьютера, определяет работу.

У методолога на его Доске располагаются все средства работы, которые есть у философа: логика, анализ, синтез, абстрагирование, ассоциации идей по разным основаниям, комплексирование, интегрирование, трансцендирование, реификация, онтологизация, натурализация и т.д. Кроме того, методолог заимствует средства моделирования у инженеров и математиков, инструменты и средства теории систем, различных теорий принятия решений.

И всё это на Доске или на верстаке методолога располагается в одном пространстве — способы, средства, приёмы и инструменты деятельности, а все фрагменты картины объекта в другом пространстве — онтология, или картина объекта, собранная из самых разных знаний о нём.

Итак, наш философ (то есть я сам) в этом коротком рассказе перемещался по разным местам:

— от принятия своего предназначения, миссии и призвания в отношении объекта своего интереса (Думать Беларусь всерьёз и по-настоящему) и обустройства своего места радом с ним (объектом — Беларусь) и в нём;

— к исследовательским вылазкам во все уголки и закуточки своего объекта (рассматривание Беларуси из космоса и в микроскоп…);

— затем к инвентаризации всех набранных материалов и накопленных знаний за рабочим столом философа;

— к методологической Доске.

И вот, пока философ остановился у методологической Доски.

***

Одиночество у Доски

Ну, встал философ из-за стола, перешёл к доске. Что изменилось? Чем отличается горизонтальная доска рабочего стола от вертикальной доски?

У философа на рабочем столе лежат рабочие материалы вперемешку с инструментами. Тексты, картинки, таблицы, а рядом карандаши, логарифмическая линейка, лупа или микроскоп.

Доска методолога, или его верстак, практически то же самое, что кульман архитектора или проектировщика, или рабочее место инженера, или пульт управления оператора человеко-машинных систем. Так было задолго до цифровой эпохи. С появлением компьютеров практически все рабочие места организованы одинаково:

— Есть экран дисплея, на котором отображается объект и все изменения, которые с ним осуществляются и происходят. У методологов это называется объектно-онтологическим пространством, или ОО-доской.

— И есть средства ввода информации, панель инструментов и программ, с помощью которых производятся изменения объекта на экране. У методологов это называется организационно-деятельностным пространством, или ОД-доской.

Встав из-за рабочего стола, оторвавшись от компьютера и перейдя к Доске, ни философ, ни инженер, ни архитектор, ни методолог не получат ничего нового. От перемещения рабочих материалов с горизонтального стола на вертикальную доску их содержание не изменится.

Главное отличие Доски от всех других рабочих мест состоит в том, что Доска — это не индивидуальное, а коллективное рабочее место. Одному у Доски делать нечего. Работа с Доской начинается только тогда, когда там не один актор-деятель, а двое — как минимум.

Суть Доски не в том, что она поставлена вертикально, а в том, что она общая для нескольких пользователей. В этом смысле шахматная доска хоть и расположена горизонтально, больше похожа на Доску методолога, чем на рабочий стол философа. На шахматной доске фигуры передвигают оба игрока, оба следят за фигурами друг друга, действия каждого из игроков зависят от действий другого и определяются не только собственными замыслами и намерениями игрока, но и замыслами и намерениями его партнёра по игре, или противника.

Выйдя из-за рабочего стола к Доске, философ не автоматически становится методологом, он должен вызвать, пригласить, поставить у доски Иного, не такого, как он сам. Два философа у Доски, возможно, и лучше, чем один. Одна голова хорошо, а две лучше. Но не более того. Три философа у Доски — это уже базар, и никакой работы.

Работа начинается тогда, когда вместе с философом у Доски встанет практик. Не просто встанет, а займёт деятельностную позицию.

Например, вывесил философ на Доске все собранные материалы, изобразил всё, что смог узнать, и тут подходит практик и спрашивает: «А что всё это значит? Что я со всем этим должен делать? Как мне со всем этим справиться?» Вот тогда философ должен отвечать на заданные вопросы.

Но философ не может ответить на все вопросы. Он может рассказать, что всё это (то, что изображено на Доске) значит.

Может проанализировать знания об объекте (эпистемология).

Может воспроизвести способ получения этих знаний (гносеология), тем самым удостоверив их истинность или правдоподобие.

Может предложить способы соотнесения знаний разных типов между собой (логика, конфигурирование и комплексирование).

Может даже показать, как из комбинации имеющихся знаний получать новые знания (диалектика, феноменологическая редукция, анализ, синтез, ассоциации и т.д.).


Еще от автора Владимир Владимирович Мацкевич
Москва должна быть разрушена

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Новому человеку — новая смерть? Похоронная культура раннего СССР

История СССР часто измеряется десятками и сотнями миллионов трагических и насильственных смертей — от голода, репрессий, войн, а также катастрофических издержек социальной и экономической политики советской власти. Но огромное число жертв советского эксперимента окружала еще более необъятная смерть: речь о миллионах и миллионах людей, умерших от старости, болезней и несчастных случаев. Книга историка и антрополога Анны Соколовой представляет собой анализ государственной политики в отношении смерти и погребения, а также причудливых метаморфоз похоронной культуры в крупных городах СССР.


Слухи, образы, эмоции. Массовые настроения россиян в годы войны и революции, 1914–1918

Годы Первой мировой войны стали временем глобальных перемен: изменились не только политический и социальный уклад многих стран, но и общественное сознание, восприятие исторического времени, характерные для XIX века. Война в значительной мере стала кульминацией кризиса, вызванного столкновением традиционной культуры и нарождающейся культуры модерна. В своей фундаментальной монографии историк В. Аксенов показывает, как этот кризис проявился на уровне массовых настроений в России. Автор анализирует патриотические идеи, массовые акции, визуальные образы, религиозную и политическую символику, крестьянский дискурс, письменную городскую культуру, фобии, слухи и связанные с ними эмоции.


Новейшая история России в 14 бутылках водки. Как в главном русском напитке замешаны бизнес, коррупция и криминал

Водка — один из неофициальных символов России, напиток, без которого нас невозможно представить и еще сложнее понять. А еще это многомиллиардный и невероятно рентабельный бизнес. Где деньги — там кровь, власть, головокружительные взлеты и падения и, конечно же, тишина. Эта книга нарушает молчание вокруг сверхприбыльных активов и знакомых каждому торговых марок. Журналист Денис Пузырев проследил социальную, экономическую и политическую историю водки после распада СССР. Почему самая известная в мире водка — «Столичная» — уже не русская? Что стало с Владимиром Довганем? Как связаны Владислав Сурков, первый Майдан и «Путинка»? Удалось ли перекрыть поставки контрафактной водки при Путине? Как его ближайший друг подмял под себя рынок? Сколько людей полегло в битвах за спиртзаводы? «Новейшая история России в 14 бутылках водки» открывает глаза на события последних тридцати лет с неожиданной и будоражащей перспективы.


Русские здесь: Фильм, помогающий Андропову

Мы сочли необходимым издать эту книгу не только на русском, но и на английском языке для того, чтобы американские читатели знали, что эмигранты из СССР представляют собой нечто совсем иное, чем опустившиеся неудачники и циники, которые были отобраны для кинофильма "Русские здесь". Объем книги не позволил вместить в нее все статьи об этом клеветническом фильме, опубликованные в русскоязычной прессе. По той же причине мы не могли перевести все статьи на английский язык, тем более, что многие мысли в них повторяются.


Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя

Эта книга посвящена 30-летию падения Советского Союза, завершившего каскад крушений коммунистических режимов Восточной Европы. С каждым десятилетием, отделяющим нас от этих событий, меняется и наш взгляд на их последствия – от рационального оптимизма и веры в реформы 1990‐х годов до пессимизма в связи с антилиберальными тенденциями 2010‐х. Авторы книги, ведущие исследователи, историки и социальные мыслители России, Европы и США, представляют читателю срез современных пониманий и интерпретаций как самого процесса распада коммунистического пространства, так и ключевых проблем посткоммунистического развития.


Преступления за кремлевской стеной

Очередная книга Валентины Красковой посвящена преступлениям власти от политических убийств 30-х годов до кремлевских интриг конца 90-х. Зло поселилось в Кремле прежде всех правителей. Не зря Дмитрий Донской приказал уничтожить первых строителей Кремля. Они что-то знали, но никому об этом не смогли рассказать. Конституция и ее законы никогда не являлись серьезным препятствием на пути российских политиков. Преступления государственной власти давно не новость. Это то, без чего власть не может существовать, то, чем она всегда обеспечивает собственное бытие.