Отважные мореплаватели - [21]

— Жаль, что ты не научился говорить по-французски с прошлого плавания, — отвечал Диско. — Я не хочу тащить с собой балласта, как случилось в Ле-Гаве!

— Может быть, ты, Гарвей, умеешь говорить по-французски?

— Умею, — смело вызвался Гарвей. — Эй! Послушайте! — заорал он. — Arretez-vous! Attendez! Nous sommes venus pour tabac!

— Ah! Tabac, tabac! — кричали они и смеялись.

— Это им по нутру. Спустим-ка шлюпку! — сказал Том Плэт. — Мои познания французского языка не удостоверены дипломом, но я знаю другой язык — у меня есть смекалка. Пойдём со мною, Гарвей, в качестве толмача!

Когда Плэт и Гарвей высадились на соседнюю шлюпку, их встретили невообразимым гамом и криком. В каюте всюду висели ярко размалёванные изображения Божьей Матери, покровительницы ньюфаундлендцев. Моряки с Отмелей говорили на таком исковерканном французском языке, что не понимали Гарвея, и ему пришлось тоже объясняться жестами и любезными улыбками. Том Плэт больше размахивал руками и бойко объяснялся. Капитан угостил их каким-то особенным ужином, а вся команда, в красных шапках, с волосатыми открытыми шеями, длинными кортиками за поясом, встретила их, как братьев. Началась торговля. Они везли настоящий американский беспошлинный табак, а им нужны были шоколад и морские сухари. Гарвей отправился обратно на шхуну, чтобы переговорить с Диско и коком, которые заведовали припасами. Он привёз французам просимые жестянки какао и бочонки с сухарями. Том Плэт и Гарвей вернулись с пачками табаку для куренья и жеванья. После этого обмена весёлые моряки исчезли в тумане, напевая хором весёлую песенку.

— Почему это они меня не поняли, а тебя, Том Плэт, поняли, хотя ты и говорил не по-французски, а знаками? — спросил Гарвей.

— Потому, что речь знаками много старее всех языков. А потом также потому, что на французских пароходах тьма франкомасонов!

VI

Гарвея удивляло, что большинство судов бродило по Атлантическому океану наугад. Дэн объяснил ему, что рыбачьи шхуны обязательно должны зависеть от любезности своих соседей, но что даже пароходы не знают хорошенько, куда идут, было прямо удивительно. Случилось, что старый пароход, доверху нагруженный скотом, гнался за шхуной «Мы здесь» целых три часа. Когда он приблизился, командир начал переговоры с Диско. А Диско смеялся над шкипером.

— Куда вы забрались? Не знаете? Бродяги вы этакие, рыщите по морю, не зная куда, и распиваете кофе, вместо того чтобы смотреть, куда вас несёт!

Шкипер в ответ на это только любезно раскланивался и говорил какие-то комплименты по поводу глаз Диско, который между тем на их вопрос о местонахождении отвечал:

— Разве у вас нет дип-лота? Или запах навоза отбивает у вас обоняние, и вы не можете пронюхать, каково здесь дно?

— Чем вы кормите скотину? — не удержался, чтобы не спросить, Сальтерс: в нем невольно заговорил фермер. — Говорят, что скот не переносит морского плавания и падает во множестве. Я знаю, что ему полезно давать мелко искрошенные жмыхи…

— Черт возьми! — послышалось с парохода. — Из какого дома умалишённых выпустили этого пустомелю?

— Друг мой! — продолжал Сальтерс, стоя у грот-мачты. — Позвольте дать вам совет…

Командир, стоя на мостике, вежливо раскланялся:

— Извините, но я хотел попросить указаний. Если этот сельский хозяин немножко посторонится, то мы сможем переговорить со шкипером и узнаем, где мы!

— Вечно ты суёшься не в своё дело, Сальтерс! — сердито сказал Диско.

Ему было неловко не отвечать на вопрос, предложенный в столь вежливой форме, и он сказал, наконец, на какой широте и долготе они находятся.

— Это какие-то помешанные, — сказал шкипер, направляясь в машинное отделение и кидая в шхуну связку газет. — Сальтерс, ты ничуть не умнее этих дураков, — ворчал Диско, в то время как шхуна удалялась. — Я только что собирался сделать им выговор за то, что они бродят, как слепые, а ты непременно должен был сунуться с вопросом!

Гарвей, Дэн и остальная команда стояли в стороне и только весело переглядывались. Диско и Сальтерс ссорились до самого вечера. Диско упрекал брата в недостатке честолюбия настоящего рыбака. Когда шкипер не в духе, всем приходится плохо. Долговязый Джэк долго хранил молчание, но после ужина он заметил вскользь:

— Ну, что же они про нас скажут?

— Они теперь везде будут рассказывать про жмыхи…

— С солью! — дополнил неисправимый Сальтерс, читатель земледельческого отдела в старой нью-йоркской газете.

— Нет, это меня просто бесит! — сказал Диско.

— Я не вижу тут ничего особенного, — примирительно вступился Долговязый Джэк. — Посмотри, Диско, уже не второй ли это пакетбот идёт сюда? Сальтерс, правда, сболтнул лишнее, но ты, Диско, забудь это. В другой раз он будет умнее. Ведь он это от простоты!

Дэн толкнул Гарвея под столом, а тот со смеха чуть не захлебнулся своим кофе.

— Конечно же, — несколько храбрее заговорил и Сальтерс. — Я ведь сказал, потому что к слову пришлось!

— Правда, — вмешался и Том Плэт, большой знаток морской дисциплины и этикета, — ты сам виноват, Диско, что не остановил его, если находишь, что он сунулся не в своё дело!

— Не мог же я угадать, что он собирается говорить! — уже несколько спокойнее возразил Диско, польщённый признанием своего авторитета.