Отважное сердце - [58]

Две женщины перешагнули порог ее дома, со страхом поглядывая на собак. Эффрейг подошла к столу и взяла полотняный мешочек, завязанный шнурком, в который она пересыпала молотую смесь из червей с ячменем. Она приблизилась к высокой женщине.

— Что я должна сделать? — спросила та, шустро выхватывая у колдуньи мешочек своими коротенькими пальчиками.

— Подсыпь это ему в еду на следующую ночь после полнолуния. Ты должна сделать так, чтобы он съел все. И тогда он воспылает к тебе любовью.

Женщина облизнула губы, глядя на мешочек.

— И он попросит меня выйти за него замуж?

— Он будет сходить с ума от страсти к тебе, это я могу сказать совершенно точно.

— А как же ты подсыпешь это ему в еду? — полюбопытствовала вторая особа, заглядывая через пухленькое плечико товарки.

— Я постараюсь оказаться на кухне до того, как в караульном помещении подадут ужин.

— Смотри, не перепутай, — насмешливо заметила ее подруга. — А то может получиться так, что тебя станет домогаться этот старый козел Йотр!

Женщина одарила компаньонку гневным взглядом, а потом с опаской взглянула на Эффрейг.

— Что будет, если он не съест это в полнолуние?

— Тогда ничего не выйдет. Заклинание не сработает и рассеется.

Женщина нахмурилась, глядя на свою подругу.

— Он сейчас в Аннандейле, на службе у сэра Роберта. Успеет ли вернуться вовремя?

— Они должны вернуться со дня на день. Во всяком случае, так говорит леди Марджори.

— Граф Каррик в Аннандейле? — вмешалась в разговор Эффрейг.

— Да, — ответила полненькая женщина. Глаза ее заблестели, ей явно не терпелось поделиться последними сплетнями. — Разве вы не слышали? Теперь, когда бедная Маргарет умерла, лорды собираются на Большой Совет. Леди Марджори говорит, что весной на север прибудет король Англии, чтобы помочь выбрать нашего нового властелина. Так что граф Роберт вскоре воротится в Тернберри, чтобы подготовить свое требование.

— Его требование? — сухо переспросила Эффрейг. — Но ведь право занять трон принадлежит не графу, а его отцу, лорду Аннандейлу.

Но ее слова не убедили крупную женщину.

— Лорд так же стар, как и эти холмы. Он недолго сможет носить корону. Ее унаследует граф. — Она самодовольно улыбнулась. — И это возвышение принесет много хорошего его рыцарям.

— Как и тебе, если ты выйдешь замуж за одного из них, — пробормотала ее товарка, ущипнув подругу за бок и завистливо хихикая.

Крупная женщина протянула свободную руку Эффрейг.

— Вот ваша плата.

Эффрейг почувствовала, как в ладонь ей просыпались горячие мелкие монетки. Подавив внезапное желание швырнуть их в рыхлую физиономию женщины, она сжала холодные пальцы вокруг липкого металла и подошла к двери. Не говоря ни слова, она недвусмысленно распахнула ее, мрачно глядя на посетительниц.

Обе женщины поспешно выскользнули наружу, на пронизывающий ветер. Эффрейг смотрела, как они поднимаются на холм. Пухлая женщина держала мешочек в высоко поднятой руке и что-то напевала звонким, девичьим голоском, а вторая мелко кудахтала ей в тон. Колдунья отвела глаза и посмотрела на возвышающийся над нею дуб. Ветви его походили на оленьи рога, темнеющие на фоне зимнего неба. Взгляд ее остановился на свисавшей с верхней ветви потрепанной клетке, внутри которой раскачивалась тонкая петля. Она вдруг вспомнила, как плела ее, наговаривая волшебные слова, чтобы снять проклятие Святого Малахии. Она вспомнила, как лорд опустил ей руку на плечо, вспомнила треск огня, его дыхание у себя на щеке и звездопад в ночном небе, похожий на огненный дождь. Взгляд ее устремился в сторону Тернберри. Мысли о графе туманили ей рассудок, но он прояснился, стоило ей подумать о его сыне. В ту ночь, когда он родился, тоже падали звезды. Она вспомнила, как увидела Марс, яркий и красный, похожий на кровавый глаз, подмигивающий ей из темноты.

18

Река Твид привольно петляла по лугам и полям. Ее южный берег обозначал пограничные владения Англии, тогда как на северном берегу, по другую сторону водного пространства, покрытого рябью из-за разгулявшегося ветра, начиналось королевство Шотландия.

В изгибе реки на английской стороне лежало небольшое поселение Норхем. Над городком, утопающем в сладком, как патока, летнем полудне, высился каменный замок, одна из главных цитаделей Энтони Бека, епископа Даремского. В свежевыбеленных стенах, отражающихся в стеклянной поверхности воды, чернели узкие бойницы для лучников. Все они выходили на северную сторону. С самой высокой башенки свисал ярко-красный стяг, украшенный тремя золотыми львами.

В зале замка собралась толпа мужчин. На головокружительной высоте над ними перекрещивались потолочные балки, а оштукатуренные стены были сплошь увешаны гобеленами. В одной половине залы преобладали сюжеты о Спасителе, в другой — Судного дня. В торце залы на витражном стекле архангел Михаил взвешивал людские души, и его суровое лицо было выложено из десятков кроваво-красных осколков. Под окном, в центре возвышения, стоял трон. На нем восседал король Англии. Вокруг Эдуарда выстроились его сановники, среди которых были и граф Суррей, и епископ Бек. Всего на платформе насчитывалось тринадцать человек.