Отто Бисмарк. Его жизнь и государственная деятельность - [18]

Посмотрим теперь, как он принялся за дело. Нечего пояснять, что этот вопрос находился в самой тесной связи с другим вопросом, – о лучшей организации германского союза, который, как известно, действовал весьма неудовлетворительно вследствие постоянного соперничества двух главных его участниц, Австрии и Пруссии. Однако Австрия после обрушившегося на нее бедствия в 1859 году, стоившего ей такой громадной провинции, как Ломбардия, сделалась очень сговорчива и охотно шла на уступки. По ее непосредственной инициативе задуман был план обновления германского союза в смысле нового решительного шага к объединению германских государств. С этой целью австрийский император разослал всем германским государям приглашение собраться на конгресс во Франкфурте и предупредил об этом короля Вильгельма, пользовавшегося тогда минеральными водами в Гаштейне. Но король, по совету Бисмарка, отклонил это приглашение. Конгресс состоялся, и все германские государи единогласно одобрили австрийский проект. Но так как Пруссия на конгресс не явилась, то он, понятно, утратил всякое значение. Таким образом, делу дальнейшего объединения Германии был нанесен новый удар самой Пруссией. И вот возникает шлезвиг-гольштинский вопрос. Дания, пользуясь острым внутренним кризисом, вспыхнувшим в Пруссии вследствие непримиримой политики Бисмарка, решается на смелый шаг: она распространяет свое общее государственное устройство на Шлезвиг, то есть, проще говоря, присоединяет эту провинцию к своим владениям. Это был шаг очень неосторожный, ибо он вызвал взрыв негодования во всех германских государствах. Немцы мечтали о присоединении Шлезвига к германскому союзу, и вдруг Дания отвечает им таким вызовом. По предложению Пруссии и Австрии Франкфуртское собрание немедленно распорядилось о занятии герцогства войсками, и туда направлены были по шеститысячному отряду от Ганновера и Саксонии, а принц Аугустенбургский, который всеми признавался после смерти Фридриха VII законным наследником герцогства, поселился в Киле. Он действительно и был законным наследником, потому что Пруссия и Австрия соглашались признавать короля Христиана герцогом только в случае, если Шлезвиг не будет присоединен Данией к ее владениям. Устрашенный решительностью германских государей, датский король велел своим войскам отступить, и никаких военных действий не последовало. Но это не входило в расчеты Бисмарка. Всякое проявление единодушия и энергии со стороны германского союза его раздражало, так как он поставил себе целью убедить немцев, что без Пруссии они ничего не достигнут. И вот Бисмарк решается действовать помимо союза. Он, собственно, хотел немедленно занять Шлезвиг прусскими войсками, но его удерживало соображение, что такой шаг, нарушавший все права, встретит отпор не только со стороны других германских государств, но и со стороны великих держав. Вследствие этого он прибегает к уловке, то есть предлагает Австрии совместно занять герцогство, и Австрия имеет неосторожность согласиться на это. Весь германский союз: правительства, палаты, народные собрания, с негодованием отвергли этот своевольный шаг Пруссии и Австрии, признавая его явным нарушением не только прав отдельных германских государств, но и международного права. Получилось такое странное явление, что громадное большинство германского народа оказывалось на стороне Дании, в сущности смирившейся пред требованием Германии. Нечего пояснять, что это настроение германского народа делает честь его чувству справедливости. Но Бисмарк не обратил никакого внимания на сыпавшиеся со всех сторон протесты. Он был уверен, что ни Россия, ни Франция не вмешаются в это дело. Тем временем прусская палата решительно восстала против нападения на Данию и отказала правительству подавляющим большинством – 275 против 51 голоса в военном кредите; но все это в совокупности только поощрило Бисмарка совершить чисто разбойническое нападение на Данию и украсить прусскую армию такими сомнительными лаврами, какие она стяжала на пресловутых дюппельских окопах.

Дания, подвергшись нападению со стороны двух таких государств, как Пруссия и Австрия, была разбита и вынуждена немедленно отказаться от герцогств. Любопытно, однако, что к мирным переговорам не были уже допущены представители других германских государств и что датский король отказался от своих прав на герцогство не в пользу германского союза, а в пользу Пруссии и Австрии. Впрочем, на это обстоятельство не было обращено особенного внимания, так как никто не сомневался, что Пруссия и Австрия откажутся от своих прав в пользу законного государя герцогств, принца Аугустенбургского. Так действительно понял дело император австрийский, но не так понимал его Бисмарк. Все германские государства, не исключая и Австрии, стояли на стороне права, но Бисмарк признавал своим руководящим принципом только силу. Вся Германия единодушно высказывалась за принца Аугустенбургского; Бисмарк же заявлял в палате, что, может быть, и Пруссия признает его права, но только в том случае, если он согласится на поставленные ему условия; а условия эти заключались в том, чтобы он принял на себя роль простого исполнителя приказаний Бисмарка. Принц Аугустенбургский при свидании с Бисмарком совершенно резонно заметил, что надо созвать сперва народных представителей в герцогствах, и выразил свое удивление, что Пруссия ставит условия, так как дело могло обойтись и без ее вмешательства. Тогда Бисмарк круто прервал всякие переговоры. За принца Аугустенбургского вступилась и Австрия, и все другие германские государства; за него высказался и союзный совет. Но Бисмарк хотел вести политику на собственную руку и никакого внимания на все представления не обращал. Прусский ландтаг взял также сторону принца Аугустенбургского. Прения приняли такой бурный характер, что Вирхов публично назвал Бисмарка лжецом. Тот ответил ему по студенческой своей привычке вызовом на дуэль. Дело уладилось, но ландтаг, при восторженном одобрении всей страны, признал образ действий Бисмарка незаконным, противоречащим всем договорам и праву. Последовало, по обыкновению, закрытие ландтага. В Шлезвиге и Гольштинии население громко требовало созыва народных представителей и решительно высказывалось за законного своего государя, герцога Фридриха. На это заявление народной воли Бисмарк отвечал угрозой, что он сумеет подавить революцию.