Отсюда - туда - [28]
Дождь все еще шел. Тут я заметил, что забыл зонтик в кино. Поозирался, продавца зонтиков нигде не было видно. Я представил себе пустую автостраду под дождем, сверкающие неоном рекламы по сторонам. С краю, среди серых кустиков, стоит, приплясывая, торговец зонтиками. На нем соломенная шляпа, которая ему к лицу. Он смеется. Он машет рукой. Вверху летит самолет: вот с самолета прыгает человек, парашют его раскрывается, он медленно опускается на землю. Теперь я могу его разглядеть: это билетер, в правой руке у него мой зонтик, он плывет по воздуху, не намокая.
— Вы что, спятили?
Я чуть не сшиб какого-то мужчину. Он злобно глядел на меня. Я сказал:
— Извините! Могу я чем-нибудь загладить свою вину? Разрешите пригласить вас на кружку пива?
Мужчина согласился. Лишь потом я заметил, что и он был выпивши, не меньше моего. Лет ему было под пятьдесят, выглядел он аккуратно, прилично, по-бюргерски.
Мы зашли в пивную, и мужчина начал рассказывать мне историю своей жизни. Люблю слушать про людские судьбы. Нет ничего более удивительного. Чем незнакомее человек, тем доверительнее его история. Мужчина глядел перед собой на стол и рассказывал.
Первый брак его сложился неудачно. Теперь он был женат вторично, на сей раз счастливо. Баба молодец, на все сто. Построили с ней домик. Красивый домик. Мужчина объяснил мне план дома, описал деревья в саду, улицу, на которой стоял дом. Все было мне так знакомо, что, казалось, нужно было лишь вспомнить.
— А что ж у тебя никого нет, кого бы ты любил? — спросил вдруг мужчина и посмотрел на меня.
— Не знаю, — сказал я, — нет, в самом деле не знаю.
— Странный ты парень, — сказал мужчина.
— Пожалуй, вы правы, — сказал я.
Мы выпили по нескольку кружек, мужчина все смотрел перед собой и рассказывал. Я разглядывал его почти с симпатией. Он немного всплакнул, но взял себя в руки и стал рассказывать дальше. Потом достал бумажник, высыпал на стол несколько фотографий.
— Вот моя вторая жена, — сказал он, — а вот — дети!
— Вся твоя семья, стало быть, — сказал я.
— Да, это мы, — сказал он, — это я.
Люди стали друзьями и решили никогда не расставаться. Они построили большой дом и счастливо зажили в нем.
Улыбаясь, я поигрывал пивной кружкой. Мужчина вышел в туалет, и мне его теперь не хватало.
Стрелки рекламных часов на прилавке показывали без четверти десять. Я ждал до одиннадцати, но мужчина не вернулся. Вероятно, боялся, что придется платить. Но ведь его пригласил я. Одна фотокарточка осталась на столе, я взял ее и стал разглядывать. На ней был мальчик лет четырех с пропеллером в руке. Это мой мальчик, думал я, разве он не похож на меня, разве он не такой, как я?
Этой ночью я пересек границу. Взял свой мотоцикл и сразу поехал. По ровной дороге ехалось быстро, мимо спящих городов. Снова потянулись необозримые заводы в гирляндах огней и с неоновыми вывесками. Почти казалось, будто это и есть настоящие города, а те, другие, давно уже вымерли и пусты.
Раз я увидел огромное пламя с целой тучей искр вокруг. Темный колосс изрыгал пламя и искры из своих недр. Колосс подпирали всякие железяки-лестницы, площадки, шахты подъемников. И я догадался, что это домна, но, когда смотришь на нее, это название ничегошеньки не говорит.
Потом была высоченная узкая труба, освещенная прожекторами так, что она белым копьем вонзалась в небо. Одиноко высилась она среди поля.
Автострада закрутилась длинной петлей; одновременно она поднялась над дорогой, по которой автомобили ехали на юг, туда, откуда ехал я. Вот так все выравнивается, думал я, всякое движение.
Приграничный ландшафт своеобразен. Большей частью это пустынные места, кажущиеся заколдованными, потому что люди селятся там неохотно. Видны военные укрепления, старые форты, современные радарные установки, казармы. Или длинные колонны грузовиков, дожидающихся транзита. Есть в этом что-то преходящее, что-то неустойчиво-цыганское. А может быть, необычность этих мест проистекает от непрерывно привносимого беспокойства. Все здесь словно мечтает о том, чтобы вновь обрести самостоятельность, тихую и привычную независимость.
На таможне все сошло гладко. Меня и мотоцикл хоть и обыскали, но ничего не нашли. Я не мог не улыбаться, хотя это могло быть истолковано мне во вред. Документы!
— Вы едете в гости к друзьям, знакомым? — спросил таможенник.
— Нет, — сказал я.
— То есть просто так? — спросил он.
— Да, — сказал я, — просто так.
Я был совершенно спокоен в ярком свете автостанции. Яркий свет делал ее похожей на маленький — правда, невзрачный — замок. Уборщица, наводившая порядок в конторе, немного поглазела на меня через стекла. Живет, наверно, где-нибудь поблизости, подумал я и, как со мной часто бывает, когда я гляжу на людей, испытал прилив жалости. Это было неоправданно. Наверно. Она-то тут дома, думал я. А я как попал сюда? Мне всегда было страшно представить себе какое-нибудь место, о котором я мог бы сказать: вот здесь ты дома. Но как же другие?
