Отсутствующая структура. Введение в семиологию - [46]

II. Взаимоотношения риторики и идеологии

II.1.

В мире знаков коды представляют собой набор ожиданий. В мире знаемого такой же набор ожиданий — идеология. В мире знаков информативность сообщений зависит от каких-то нарушений набора ожиданий. В мире знаемого тоже нарушается набор ожида­ний, и тогда мы говорим о поступках и открытиях.

Но если риторика и идеология так тесно связаны, могут ли они вообще существовать друг без друга?

110

Конечно, можно попытаться спровоцировать перестройку идеоло­гических ожиданий, увеличивая избыточность сообщения, опираясь на его референтивную функцию. Так, тот, кто настаивает на безнрав­ственности семейных уз, разумеется, тем самым нарушая систему сло­жившихся идеологических ожиданий, мог бы передать это свое убеж­дение, построив вполне обычные сообщения согласно всем правилам риторики, например: "Я считаю, что семья — противоестественное образование и брак развращает состоящих в нем".

И точно так же возможны случаи, когда с виду неординарные и информативные сообщения, заставляющие адресата потратить какие-то усилия на их интерпретацию, вовсе не нарушают системы идеоло­гических ожиданий. В стихах Буркьелло часто нарушаются как лекси­ческие, так и синтаксические нормы, однако в этой словесной вязи читателю не открывается новое видение вещей. Когда Джаковитти против всяких зрительских ожиданий пририсовывает колбасе ноги или изображает червяка с пончиком, то за такой игрой не стоит ничего такого фундаментального, что заставило бы нас пересмотреть свое отношение к миру.

II.2. Все это помогает понять одну важную вещь: идеология не ограничивается областью значений. Верно, что, претворяясь в знаки, идеология формирует область значений, набор определенных означа­емых, соответствующих тем или иным означающим. Но она задает последнюю, окончательную, исчерпывающую форму всей совокуп­ности коннотаций. И действительно, означающее "червяк с пончи­ком" отсылает к совершенно неожиданному означаемому, наводя на некоторые иронические коннотации, однако, как мы убедились, это не затрагивает общей идеологической установки. Идеология есть пос­ледняя коннотация всей совокупности коннотаций, связанных как с самим знаком, так и с контекстом его употребления 98.

II.3. Но всякое подлинное нарушение идеологических ожиданий Может быть эффективным лишь в той мере, в которой провоцирующие это нарушение сообщения построены так, что сами нарушают систе­мы риторических ожиданий. И всякое достаточно основательное на­рушение риторических ожиданий является вместе с тем переосмысле-

98 В этом плане рассматривает структуры содержания Люсьен Гольдман в таких работах, как Recherches dialectiques, Paris, 1959; Le dieu caché, Paris, 1956; Per una sociologia del romanzo, Milano, 1967; Le due avanguardie, Urbino, 1967. См. также George Gerbner, On Content Analysis and Critical Research in Mass Communication, "Audiovisual Comm. Rev.", Spring 1958.

111

нием идеологических установок. На том и стоит искусство авангарда, даже в своих чисто "формалистических" проявлениях, когда неорди­нарно, и следовательно, информативно использует код и тем самым побуждает переосмысливать не только код, но и те идеологии, среди которых он вырос 99.

II.4.

Но семиологическое исследование показывает не только раз­личные пути обновления кодов и идеологий под влиянием неодно­значно построенных сообщений. Оно вместе с тем выявляет непрерыв­ность самого процесса образования новых кодов и идеологий. Произ­ведение искусства, которое открывает новые возможности языка и учит смотреть на мир по-новому, в тот самый миг, когда оно это делает, само становится образцом. Складываются новые языковые и идеологические навыки; появившись на свет, такое произведение ис­кусства начинает диктовать свои нормы употребления языка и виде­ния мира. Возникают новые коды и новые идеологические ожидания. И все повторяется наново. Восприимчивый читатель, желающий по­стичь какое-нибудь произведение искусства прошлого во всей его первозданной свежести, должен руководствоваться не только своими собственными кодами, которые были бы иными, если бы это произве­дение в свое время не появилось на свет и не было бы определенным образом усвоено обществом; он должен реконструировать тот рито­рический и идеологический универсум, ту коммуникативную ситуа­цию, в которой родилось произведение. Эту задачу и выполняет фи­лология, старающаяся приблизить нас к тому миру, в котором оно было создано и впервые прочитано или увидено. Даже если постиже­ние специфического языка этого произведения, растянувшееся на века, подготовило нас к его усвоению, сделало эрудированнее, и мы можем читать его, справляясь с трудностями, перед которыми вынуж­ден был отступить его современник.

II.5.

Кроме того, следует иметь в виду, что произведение искусства, как и любое другое сообщение скрывает в себе собственные коды: сегодняшний читатель поэм Гомера извлекает из стихов такую массу сведений об образе мыслей, манере одеваться, есть, любить и воевать,

99 См. Edoardo Sanguineti, Ideologia e linguaggio, Milano, 1965; Angelo Guglielmi, Avanguardia e sperimentalismo, Milano, 1964; Fausto Curi, Ordine e disordine, Milano, 1965; AAVV, Il gruppo 63, Milano, 1964; AAVV, Il romanzo sperimentale, Milano, 1966; Alfredo Giuliani, Immagini e maniere, Milano, 1965; Renato Barilli, La barriera del naturalismo, Milano, 1964; AAVV, Avanguardia e neo-avanguardia, Milano, 1966; Umberto Eco, Del modo di f ormare come impegno sulla realtà, in "Menabò" n 5 (ныне Opera aperta, 22ed., cit.)