Отступник - [26]

— Что?

Я прочистил горло и сделал жест рукой.

Она поморгала с секунду, будто осознавая происходящее. Затем закрыла глаза, глубоко вздохнула и медленно выдохнула. Стоило ей это сделать, как зловещее ощущение неуправляемой энергии исчезло. Молли слегка склонила голову, ее щеки порозовели.

— Прошу прощения. Но это не то, что вы подумали.

Морган фыркнул.

Я его игнорировал.

— Давай, — сказал я Молли, — рассказывай.

— Он просто… Я просто так разозлилась, — сказала Молли. — Он меня огорчил. Я ему помочь не могла. — Она кивнула на Мыша. — И он просто… просто повалил меня. И он не хотел меня отпускать, и Моргану тоже не давал двигаться.

— Как по мне, у пса больше здравого смысла, чем у тебя, — сказал я. Посмотрев на Моргана, я спросил: — Теперь ты. Предполагалось, что ты должен был лежать тихо. Ты что, убить себя хотел?

— Это была реакция на ее приближение, — Морган говорил спокойно, — я это пережил.

Я встряхнул головой.

— И ты, — сказал я Молли, — сколько месяцев мы потратили на работу с твоим эмоциональным контролем?

— Знаю, знаю, — сказала она. — Использовать магию в гневе — плохо. Я знаю, Гарри.

— Тебе лучше знать это, — сказал я спокойно. — Если тебя так просто вывести из себя, что старый ожесточенный, видавший виды Страж может надрать твою задницу, то первой реакцией, чтобы объяснить произошедшее — будет самозащита, и тебе это сойдет с рук.

Морган оскалил зубы в выражении только отдаленно напоминающем улыбку.

— Уж ты-то знаешь об этом все, Дрезден, не так ли?

— Ты, сукин сын!..

Молли зарычала и бросилась на Моргана, схватив подсвечник и перехватывая его как дубинку. Свеча из него упала на пол.

Морган продолжал сидеть неподвижно, сохраняя жуткую улыбку на лице, даже не пытаясь уклониться.

Я наклонился вперед и схватил руку Молли на замахе, до того как она сумела обрушить тяжелый подсвечник на череп Моргана. Молли сильная девушка, так что удержать ее стало серьезной задачей. Мои пальцы впивались в ее запястье, пока я не сумел обхватить ее талию другой рукой и оттащить от Моргана.

— Нет! — требовал я. — Проклятье, Молли, нет!.. — Я притянул ее ближе, чтобы вытащить прочь из спальни, сильно сжал ее руку и сказал: — Брось подсвечник, Молли. Сейчас же.

Она издала звук, полный гнева с оттенком боли, и тяжелый подсвечник упал на пол, издав глухой звук, стукнувшись о ковер. Воздух вокруг нее был насыщен силой, было похоже на ощущения сухой зимы, как будто тысячи искр статического электричества покалывают и жужжат на коже.

— Он не должен говорить с вами так.

Молли зарычала.

— Думай, — сказал я ей, мой голос был твердым, но сдержанным. — Вспомни наши уроки. Это просто слова, Молли. Обрати внимание на мысли, скрытые за ними. Он вызвал в тебе эту реакцию. Ты позволила ему смутить меня своим поведением.

Молли открыла рот, готовясь резко ответить, но резко закрыла его и отвернулась от меня. Она постояла в напряжении, и после волнительной минуты сказала куда спокойнее:

— Я извиняюсь.

— Не извиняйся, — ответил я как можно мягче. — Будь сдержаннее. Ты не можешь позволить себе, что бы кто-то смущал тебя. Никогда.

Она сделала еще один глубокий вдох, выдохнула, а потом я почувствовала, что она снимает напряжение, расслабляя ментальный удар, который она инстинктивно подготовила.

— Хорошо, — сказала она. — Хорошо, Гарри.

Я решил не торопить ее. Она потерла правое запястье другой рукой. Я немного вздрогнул от ее жеста, думаю, я оставил на ее руке синяки.

— Сделай мне одолжение, — сказал я. — Возьми Мыша и сходи за почтой.

— Я в порядке. Мне не нужно… — начала она.

Затем остановилась, покачала головой и посмотрела на Мыша.

Большой пес поднялся, подошел к корзине рядом с дверью, схватил зубами свой кожаный поводок и вытащил его. Потом склонив голову, посмотрел на Молли, с надеждой завиляв хвостом.

Молли грустно усмехнулась, опустилась на колени и, обняв Мыша, прицепила к ошейнику поводок. После чего они ушли.

Я повернулся и заметил свечу. Горячий воск попал на подлинный ковер Навахо, но ничего по крайней мере не горело.

Я нагнулся поднять свечу, и попытался очистить ковер от воска.

— Почему? — Я спросил жестким голосом.

— Один из путей составить мнение о человеке, — сказал он. — Посмотреть на его учеников.

— Ты не смотрел, — сказал я, — ты колол ее до тех пор, пока она не сорвалась.

— Она — начинающая чернокнижница, Дрезден, — ответил он, — Виновная в одном из наиболее отвратительных и саморазрушающих преступлений, которые чародей может совершить. Есть причины, по которым ее не надо проверять?

— То что ты делал — жестоко, — сказал я.

— Делал что? — спросил Морган. — В один прекрасный день она встретится с другими, куда менее милостивыми. Ты подготовил ее к делам с такими людьми?

Я посмотрел на него.

Его взгляд не колебался никогда.

— Ты не можешь давать ей никаких поблажек, Дрезден, — сказал он тише. — Ты не готовишь ее к экзаменам. Она не плохую оценку получит, если провалится.

Я помолчал минуту и после этого спросил:

— Ты учился ставить щиты, когда был подмастерьем?

— Конечно. Один из моих самых первых уроков.

— Как твой наставник учил тебя?

— Она бросала в меня камни, — сказал он.

Я поворчал, не глядя на него.