Отступник - [2]

Я сглотнул.

— Ох, Баттерс, я не знаю, тот ли я парень, чтобы…

— О, боже мой, чародей, — сказал Баттерс упрямым тоном. — У тебя нет морального права бездействовать. Если я здесь за доктора, то ты сойдешь за медбрата. Так что мой свои чертовы руки и помоги мне, пока мы его не потеряли.

С секунду я безнадежно смотрел на Баттерса. Потом пошел и помыл руки.

Для справки, хирургическая операция — не самая приятная на свете вещь. Отвратительное чувство бренности жизни наполняет вас, и оно сродни встрече с голыми родителями. Только здесь больше запекшейся крови. Кусочки плоти вывернуты наружу и окровавлены. Это смущающе, отвратительно и выбивает из колеи.

— Так, — сказал Баттерс мгновение спустя. — О'кей, начнем. Убери руки с раны.

— Задета артерия? — спросил я.

— О черт, нет, — сказал Баттерс, — кто бы это ни сделал, но это всего лишь царапина. В ином случае он был бы уже мертв.

— Но это поправимо?

— Смотря что понимать под словом поправимо. Гарри, эта операция очень грубая, поэтому рана будет оставаться закрытой, только если он не будет наступать на ногу. И он должен показаться настоящему врачу как можно скорее. — Он нахмурился, концентрируясь. — Дай мне пару минут, чтобы закончить.

— Сколько угодно.

Баттерс не произнес ни слова, пока работал и не заговорил до тех пор, пока он не зашил рану и не наложил бинты. Потом он обратил внимание на маленькие раны, покрыл большинство из них пластырем, накладывая швы только на самые плохие. Он также обработал антибиотиком ожог, и осторожно покрыл его слоем мази.

— О'кей, — сказал Баттерс. — Я обработал все, что я мог, но меня не удивит, если инфекция все равно попадет внутрь. У него начинается лихорадка, и если у него будет отечность, тебе придется везти его в одно из двух мест — либо в больницу, либо в морг.

— Ясно, — сказал я спокойно.

— Нужно перенести его в кровать. В тепло.

— О'кей.

Чтобы не повредить швы, мы подняли Моргана самым простым способом — подняли ковер, на котором он лежал, и перенесли на единственную кровать в моей крошечной спальной комнате. Я накрыл его пледом.

— Он потерял много крови, — сказал Баттерс, — не помешало бы переливание. И ему нужны антибиотики, чел, но я не могу выписать рецепт.

— Я справлюсь, — сказал я.

Баттерс нахмурился и задумчиво посмотрел на меня. Он начинал говорить и замолкал несколько раз.

— Гарри, — сказал он наконец. — Ты же состоишь в Белом Совете, так?

— Да.

— И ты Страж, так?

— Да.

Баттерс тряхнул головой.

— Получается, ваши собственные люди преследовали этого парня. Не могу представить, чтобы они были счастливы, если найдут его здесь.

Я пожал плечами.

— Они всегда расстроены из-за чего-нибудь.

— Я серьезно. Это может обернуться неприятностями для тебя. Так почему ты ему помогаешь?

Мгновение я молчал, глядя на слабое, болезненное, бесчувственное лицо Моргана.

— Потому что Морган не нарушил бы Законов Магии, — сказал я тихо. — Даже ценой собственной жизни.

— Звучит довольно уверенно.

Я кивнул.

— Так и есть. Я помогаю ему, потому что знаю, как это, когда тебя пытаются схватить за задницу за то, чего ты не совершал. — Я отвел взгляд от бессознательного человека на моей кровати. — Я знаю это лучше, как никто другой.

Баттерс покачал головой.

— Ты чокнутый.

— Спасибо.

Он тщательно осмотрел свою проделанную работу.

— Итак. Как твои головные боли?

Они были проблемой в течение последних нескольких месяцев — нарастающие ужасные мигрени.

— Хорошо, — сказал я ему.

— Да, точно, — сказал Баттерс. — Я хочу, чтобы ты снова попробовал МРТ.

Электроника и чародеи несовместимы, и магнитные резонаторы не исключение.

— Одна пожарная тревога в год — мой предел.

— Это может быть что-то серьезное, — сказал Баттерс. — Что-то происходит с твоей головой или шеей, ты не можешь испытывать судьбу. Боль может прогрессировать.

— Боли уже проходят, — соврал я.

— Чушь, — сказал Баттерс, буравя меня взглядом. — У тебя прямо сейчас голова наверно раскалывается, не так ли?

Я перевел взгляд с Баттерса на лежащего Моргана.

— Да, — признался я. — Чертовски сильно.

Глава 2

Морган спал. Мое первое впечатление об этом парне глубоко засело во мне — высокий, мускулистый, с худым впалым лицом, которое ассоциировалось у меня с религиозными отшельниками и наполовину чокнутыми артистами. Его коричневые волосы переходили уже седели, а бороду нужно было еще несколько недель назад подстричь. У него был тяжелый, твердый взгляд — настолько же успокаивающий и очаровательный, как дрель дантиста.

Спящим, он выглядел… старше. Уставшим. Я заметил глубокие морщины между его бровями и в уголках рта. Его большие руки с широкими пальцами говорили о его возрасте больше, чем что-либо другое. Я знал, что ему чуть меньше ста лет, что было для чародеев переходом к зрелости. Шрамы пересекали обе его руки — граффити жестокости. Последние два пальца его правой руки были негнущимися и слегка скрюченными, как если бы они были сломаны и срослись без надлежащего присмотра. Глаза впали внутрь глазниц, и кожа вокруг них была настолько темной, что смахивала на синяк. Может и у Моргана тоже были плохие сны.

Довольно трудно было бояться его, когда он спал.

Мыш, мой здоровый серый пес, оторвал брюхо от пола кухни и притащился ко мне, девяносто кило молчаливого товарищества. Он вопрошающе взглянул на Моргана, а затем на меня.