Отступник - [134]

Старший секретарь Совета сидел неподвижно со своим столиком на коленях. Потом он сказал:

— Я надеюсь, что у вас есть доказательства, более убедительные, чем простая фотография? Такие вещи легко подделать.

— Да, действительно, — сказал я, — у меня есть свидетельство того, кто был достаточно близко, чтобы унюхать тебя.

Откликнувшись на зов, Мыш поднялся и повернулся к Пибоди.

Его тихий рык наполнил комнату, словно мощная четкая барабанная дробь.

— Это все, что у тебя есть? — спросил Пибоди. — Фото? И собака?

Мэй выглядела так, словно кто-то припечатал ей кувалдой между глаз.

— Это, — сказала она, затаив дыхание, — пес Фу. — Она пристально посмотрела на меня. — Откуда он у тебя? И кто позволил тебе оставить его?

— Скорее это он оставил меня, — сказал я.

Глаза Мерлина прояснились.

— Мэй. Опознание зверем надежно?

Она смотрела на меня в заметном смущении.

— Полностью. Здесь есть еще несколько чародеев, кто может это подтвердить?

— Да, — прогрохотал коренастый, лысый человек с азиатскими чертами лица.

— Это правда, — сказала женщина средних лет с кожей несколько темнее, чем моя, возможно из Индии или Пакистана.

— Интересно, — сказал Мерлин, обращаясь к Пибоди.

Было что-то почти акулье в его внезапном внимании.

— Работая над доказательствами, найденными Дрезденом, — сказал Эбенизер, — Страж Рамирес и я обыскали покои Пибоди не далее как двадцать минут назад. Тест чернил, которые он использовал для получения подписей Совета Старейшин на различных разрешениях, показал наличие химических и алхимических субстанций, которые известны тем, что используются для манипуляций над психикой. По моему мнению, Пибоди использовал наркотические чернила в целях получения серьезного психического влияния на решения членов Совета Старейшин, и, что вполне возможно, это поставило под угрозу свободу волеизъявления всех младших членов Совета сразу.

Слушающий Ветер раскрыл рот от неожиданности и осознания ситуации. Он посмотрел на свои пальцы окрашенные чернилами, а затем обратно на Пибоди.

Пибоди не видел его превращающимся в гризли, но он был достаточно смышленый, чтобы знать, что Индеец Джо владеет целым набором средств надрать задницу. Маленький секретарь окинул взглядом комнату, посмотрел на мою собаку. Всякое выражение пропало с его лица.

— Конец, — сказал он спокойно и ясно, — близок.

А потом он бросил свою запасную бутылку чернил на пол, разбив стекло.

Мыш предупреждающе рявкнул, как будто раздался приглушенный взрыв, и сбил Молли со скамьи, в то время как черное облако, поднимаясь от разбитой бутылки, распространялось со сверхъестественной скоростью — усики, исходящие из него, двигались во всех направлениях. Один из них поймал Стража, который прыгнул вперед, к Пибоди.

Он обвил его грудную клетку, а затем сомкнулся. Все, к чему прикоснулся тонкий усик дымки, тотчас же превратилось в черную золу, при этом разрезав Стража так же просто, как электрический нож — деликатесное мясо. Два куска тела Стража повалились на пол с тяжелыми шлепками.

Я видел, как подобное случилось однажды несколько лет назад.

— Назад! — закричал. — Это мордит!

А потом свет погас, и помещение взорвалось криками и неразберихой.

Глава 48

Поистине страшным было не то, что я стоял в пяти футах от облачка враждебного смертельного камня, уничтожающего все живое, к чему прикоснется. Не то, что я противостоял кому-то, кто вероятно был членом Черного Совета, вероятно был смертелен в драке, как, казалось, и все их члены, кто безусловно сражался спиной к стене и кому не было ничего терять. И даже не тот факт, что свет погас, и, как следствие, битва шла насмерть.

Страшным было то, что я стоял в относительно маленьком, замкнутом пространстве с почти шестистами чародеями Белого Совета, женщинами и мужчинами с изначальными силами мироздания в их услужении, — по большей части, только Стражи среди них имели опыт в обращении с яростной магией в боевых условиях. Это было все равно то находиться на пропановом промышленном предприятии с вереницей из пятисот курящих пироманьяков, с ума сходящих от желания что-нибудь взорвать: понадобился бы только один болван, чтобы убить нас, а было еще четыреста девяносто девять в запасе.

— Не включайте свет! — закричал я, пятясь от того места, где я в последний раз видел облако. — Не включайте свет!

Но мой голос потонул среди пятиста других голосов, и дюжина чародеев отреагировала, как мы с Пибоди и ожидали. Они немедленно призвали свет.

Это сделало их мгновенными доступными целями.

Туманные завитки концентрированной смерти взвились для атаки на источник любого света, пронзая каждого на своем пути. Я видел как женщина потеряла руку до локтя, когда мордит выпустил луч тьмы на чародея, сидящего на два ряда позади нее. Темнокожий мужчина с золотыми серьгами на каждом ухе резко толкнул девушку помоложе, призвавшей свет в кристалл, который она держала в своих руках. Завиток не попал в женщину, но ударил его, мгновенно проделав в груди дыру шириной с фут, и едва не разрезав труп пополам, пока тот падал на пол.

Раздались крики, звуки неподдельной боли и ужаса — звуки, порожденные человеческим телом и разумом для того, чтобы их распознать и немедленно отреагировать. Они поразили меня так же сильно, как и в первый раз, когда я их услышал — вызвали желание убраться подальше от того, что побудило такой страх, в сочетании с одновременным выбросом адреналина, необходимости действовать, оказать помощь.