Отступница - [47]

— Но Далия ведь все равно рисковала!

— Ничуть. И ты сам это знаешь. Боевые ангелы просчитывают все до мелочей и очень умело пользуются энергией. Или ты вправду думаешь, что когда активизировалась Метка, тебя не испепелило на месте, потому что повезло? Между прочим, тебя страховал я. Так что мог бы и спасибо сказать.

— Мог бы и не утруждаться! — оскорбленный Хранитель сдаваться не собирался.

— Может, хватит, а?! — неожиданно для себя самой рявкнула я и тут же поймала два негодующих взгляда, поежилась, но все равно продолжила, правда на порядок мягче: — Давайте спать ляжем. Сил нет — третью ночь как угорелые скачем!

Мужчины обменялись мрачными взглядами, откладывая перепалку на потом. Я вздохнула и присела обратно к костру.

Глава 8

Мне, видимо, было не суждено отдохнуть в этом мире. Поскольку назвать те мучения, которые испытывала, пытаясь спать — сложно назвать полноценным восстановлением сил.

Проклятый петух, обозленный похоже на весь мир, каждый час, а то и чаще, начал раздраженно квохтать, видимо жалуясь окружающим его кустам и деревьям на свою нелегкую долю и заставляя меня каждый раз подскакивать от неожиданности, а потом еще с полчаса пытаться снова заснуть. К тому же под утро довольно сильно похолодало, а одеяла было всего два: на одном из них мы лежали, а во второе нагло завернулся Эммануил, не поддаваясь на уговоры отдать хотя бы половину. Волтивер, мирно спавший дальше всех от костра (ближе всех спала я) ни на что, кроме петуха не реагировал, от холода не страдал, да и вообще, похоже, был весьма доволен ночевкой под открытым небом.

Ко всем моим бедам начал накрапывать дождь, мелкий, противный, не пробивавшийся, впрочем, сквозь ветви дерева, под которым мы устроились, но создающий мрачную атмосферу безвременья, в которую медленно перетекло ранее утро.

…Костер давно потух, перестав отдавать тепло. Окончательно замерзнув, я сжалась в комок — не помогло. Села. Посмотрела на довольного Эммануила и вдруг разозлилась. Нет, ну надо же, а? Я, конечно, понимаю, ему тепло — под одеялом-то, а я зубами клацать должна?! Ну уж нет! И что есть силы дернула конец одеяла на себя. Ангел, не открывая глаз, что-то пробормотал и резким рывком выдрал меня из рук отвоеванный кончик, сломав мне при этом до крови ноготь. Я со злостью стукнула Хранителя по плечу — тот не отреагировал.

Я немножко поскулила, пососала палец, «зализывая» боевую рану, обиженно свернулась калачиком, и под мерный шум дождя начала медленно засыпать. Говорят замерзающие люди перед тем как умереть тоже засыпают, — напоследок мрачно думала я.

Уже балансируя на тонкой грани сна и реальности, я почувствовала, как меня укрыло что-то теплое и мягкое, но осознать, кто надо мной сжалился уже не смогла…

…Что-то мягкое, жутко щекотное быстро коснулось моей щеки, заставляя поморщиться. Потом снова. Нагло провело от подбородка до виска, обратно. Подрагивая, застыло на шее, раздражая все больше. Брр… Не в силах терпеть, я передернулась и резко выбросила вперед руку, сжимая ладонью досаждающий мне предмет…

…Проснулась я от гневных воплей, хохота, а главное из-за того, что кто-то безуспешно выдирал что-то у меня из рук. А я машинально сжимала пальцы еще сильнее, ни в какую не желая отдавать. Немного придя в себя, я поняла, что смеется Волтивер, а орет ангел. Чего это они? И что у меня в руках? Одеяло?

Додумать я не успела, потому как это самое дернулось в последний раз, и отступило, оставив добычу у меня в руках. Вопль Эммануила перешел в разряд непечатных слов.

Да что же происходит-то, в конце концов?! Я опасливо приоткрыла один глаз, глянула на свои руки. Странно. Вчера оба покрывала были коричневого цвета… С замиранием сердца открыла второй глаз, постаралась сфокусировать зрение на белоснежном пятне и запоздало поняла, что все это время несчастный Хранитель пытался отобрать у меня свое крыло, которое я, по неизвестной даже мне придури, умудрилась сцапать во сне руками. А вот одеяло, за которое я ночью так долго и безуспешно боролась, оказывается преспокойно меня укрывает. Давно, интересно?

Я снова закрыла глаза и, прикинувшись на полминуты спящей ветошью, попыталась сообразить, что же делать дальше. Ничего путного придумать естественно не смогла, а посему тяжело вздохнула, резко села и решительно прервала возмущенный монолог ангела:

— Извини, я не специально, — я протянула ему перья. — Вот возьми…

Эммануил мгновенно замолчав, удивленно хлопнул глазами, пару раз открыл и закрыл и рот, потом повернулся к Волтиверу:

— Ты слышал?… — осипшим от негодования голосом спросил он. — Нет, ты это слышал?! «Она не специально!» И это после того, как ночью я укрыл эту девчонку своим(!) одеялом!

Мужчина, чей хохот был слышен уже, наверное, в Лаосене, ответить не смог физически. А я, вместо того, чтобы смущенно потупиться и попросить прощения, как, впрочем, и планировала, разозлилась:

— Это почему «своим»?! Общим! И вообще — нечего было тут крыльями своими махать!

— Я махал?! — заорал ангел. — Да я просто рядом сидел!

— Значит, сидеть нужно дальше! — в тон ему рявкнула я, подкинув воздух так и не отданные перья. — Мало ли что мне в голову во сне придет?! И тем более, я же извинилась уже, что еще надо?!