Отшельник - [24]

Врезавшись в один из мешков с отходами, любительница животных упала, и мешок прорвался. Содержимое вывалилось прямо на неё. Оцепенев от ужаса, от крови на её одежде, руках, волосах, девочка не могла пошевелиться, страх сковал её тело.

Отец учил ее любить мир таким, каков он есть, и всегда быть доброй. Она верила, что люди вокруг тоже добрые, что животные — братья меньшие. Но то, что она увидела, повергло её в шок, реальность имела мало общего с добром. Видимо, от пережитого страха девочка начала рисовать на полу из подручных материалов, растирая пальцами кровь на полу.

Её погружение в себя прервал седой мужчина.

— Кто ты, девочка? — мужчина с ужасом смотрел на нее. У нее невинный взгляд и окровавленное лицо. Такого он никогда не видел. Шок!

— Я просто девочка, мой приемный отец Шут, он меня научил рисовать, — девочка улыбнулась.

Мужчина престарелого возраста пошатнулся назад от жуткого зрелища.

— Тебе нельзя здесь находиться, — нерешительно и с заиканием пробормотал он.

Девочка встала и побежала прочь из здания. Мужчина стоял с чувством, прежде ему незнакомым. В девочке он увидел отголоски войны, но не той войны, о которой говорили все открыто. А той, что между адом и раем, за спасение душ, о которой не принято вести беседы.

Потерянные, никому ненужные люди. Вот как эта девочка, её, наверно, бросили родители, она никогда не станет полноценным членом общества. Скорее всего, она просто не знает иной жизни, либо её лишили нормальной жизни. Размышления мужчины оборвал голос сына, который вошел в сарай.

— Отец! Что случилось? — парень лет 17-ти смотрел на отца.

— Ничего, на ферму залезла собака и растрепала мешок с отходами. Приберись здесь.

Уходя, мужчина взглянул на кровавый рисунок на полу. «Чертова девчонка!», — по его спине пробежал холодок. Рисунок оказался портретом мужчины, похожего на него. Сын взял швабру и одним движением размазал рисунок.

— Тьфу! Померещилось наверно…

День второй

Сверху доносится шум, открывается отверстие сверху и спускается на веревочке пакет с едой. Я собираю весь мусор, памперсы, которые не сильно зловонят от того, что сложены в вакуумный контейнер. Когда я все уложила в пакет, подергала за него, Отшельник потянул вверх мою передачку.

— Это ужасно! Мне снилась Ворона! — крикнула я в отверстие, но сверху захлопнулась крышка, я услышала, как ее присыпали землей.

— Ты больной ублюдок! — Закричала я что было сил.

Мне придало надежду, что я справлюсь, что меня не забыли, я буду жить, хотя теоретически я мертва.

Я лежала наверно часа два, пыталась сделать зарядку, билась руками о крышку, считала овец, но ничего не происходило. Время стояло на месте, оно словно умерло. Как это ни парадоксально, чтобы жить вечно, нужно умереть.

Но что тогда будет? Одиночество — это бессмертие, теряется тогда смысл жить, мы счастливы, когда есть цель и люди, ради которых мы живем.

Перед глазами появляется туманная картинка. У обрыва стоит мужчина и маленькая девочка, они оба смотрят вдаль. Я стараюсь настроиться, начинаю глубоко дышать, и с каждым вдохом картинка становится все четче.

Миг, и я стою по правую сторону от них. Поворачиваю голову в их сторону, слева стоит маленькая девочка, а рядом с ней Маэстро.

Они изменились с последнего моего видения. Маленькая девочка подросла на лет пять, она дергает Маэстро за рукав и спрашивает:

— Что ты видишь, Шут?

Маэстро взглянул на девочку, улыбнулся и сказал:

— Может лучше ты мне расскажешь?

— Я вижу все и ничего… — задумчиво детским голоском произнесла девочка.

От этих слов мне стало больно, я приблизилась к обрыву, у меня не было ног, я парила словно призрак, мое тело смешивалось с туманом. Меня почти не было видно. Я начала всматриваться в бездну, которая была перед глазами, но ничего не видела, и в то же время видела все, как верно подметила девочка. Я смутилась.

У Шута были печальные глаза, но на лице улыбка. Девочка стояла со взглядом, полным надежды.

— Ты как всегда права, юная леди, школа пошла тебе на пользу, — Шут по-отечески посмотрел на девочку.

— Отец… — девочка запнулась, посмотрела на Маэстро и продолжила. — Всему этому научил меня ты… Ты дал мне жизнь.

— Девочка, не забывай, я не отец твой, я Шут, — он улыбнулся и скорчил рожицу. Они оба впали в безудержный смех.

Я тоже начала смеяться. Смех меня вывел из транса, я очнулась в своем гробу.

— Нет! Нет! Вернись… — закричала я.

Но я продолжала находиться в этой нескончаемой и невыносимой ночи. Тогда я начала размышлять о том, что необходимо сделать, чтобы видеть.

Вспоминала техники, составляла руки в руны, читала молитвы, заклинания, материлась и даже билась головой, руками, ногами об крышку.

Побои моего потолка закончились тем, что я сломала ноготь. В результате адская боль, ноготь впился в палец, потекла кровь. Я вытащила ноготь и стала из пальца сосать кровь, чтобы облегчить боль. И тут до меня дошло, что я должна чувствовать, поймать нить ведений. Я подставила ладони к крышке гроба, развела руки в сторону так, что образовала себе воображаемый экран. Рана на пальце еще немного кровоточила, и от того, что я вела руки в стороны, образовалась линия крови. Эврика! Красная нить!