Отщепенцы - [4]

— Знаешь, Илья, мне все чаще и чаще кажется, что ты злишься или завидуешь мне, из-за того, что моя тема победила на научно-техническом совете комплекса и меня рекомендовали в аспирантуру, а не тебя.

Илья отвернул лицо в сторону и как в пустоту сказал:

— Знаешь что делают, когда кажется? — и сам ответил, — крестятся.

И тут в глазах у Владимира как полыхнуло. Он знал за собой эту странную особенность — в моменты, когда кого-то сильно начинаешь ненавидеть, на мгновение его глаза застилает словно красная пелена. Но он быстро справился с собой и медленно, предельно иронично произнес:

— И это — креститься, предлагаешь мне ты — будущий активный строитель коммунизма? — Кедров иронично улыбнулся.

Илья отлично понял иронию в голосе Володи — совсем недавно он написал заявление с просьбой принять его в кандидаты в члены КПСС. Но таким Илью не смутить. Он повернул лицо к собеседнику и холодно, четко разделяя между собой слова произнес:

— Что ж, кто-то подбирается к теплому месту под солнцем через науку, а кто-то через нашу ум, честь и совесть.

— Ну-ну, подбирайся, смотри только не сильно шуми, а то спугнешь фортуну.

— Постараюсь.

— Постарайся.

"А вот Илья с Ириной поладил бы сразу, — неожиданно подумал Владимир. — Насчет партии у них бы разногласий не было".

И сразу у него в памяти всплыла та ссора с Ириной…

— Ты должен вступить в партию.

— Ты "Архипелаг Гулаг" читала?

— Представь себе, читала.

— Ну и?

— Послушай, не прикидывайся дурачком. Ты же отлично понимаешь — мораль и совесть это одно, а удачная карьера это совсем другое.

— А если для меня первое важнее второго?

— Мне тебя искренне жаль.

— А мне тебя…

Владимир, наверное, никогда не забудет тот взгляд, каким полоснула его Ирка после этих слов — злой и, в то же время, какой то оценивающий. Лишь некоторое время спустя, немного успокоившись, он понял, что она оценивала. В это время девушка решала, а стоит ли связываться с этим мужчиной, как будущим ее мужем. Не прогадает ли она, ставя на него. Ведь совесть и карьера — это вещи, как правило, не совместимые. Тогда она, все же, что-то про себя решила в его пользу. ТОГДА.

— Так ты не будешь подавать заявления в партию?

— Ирина Николаевна, а Вам не кажется, что еще год, другой и многие «убежденные» партийцы-ленинцы спустят свои партбилеты в унитаз?

— Нет, не кажется. Мой папа говорит, что пока будет существовать СССР, будет существовать и КПСС. Ну а ты сам понимаешь, что в такой организации, как КБЮ, без партийной корочки делать особенно нечего.

— Ага, значит твой папа так говорит. Ира, я, конечно, уважаю твоего папу — начальник комплекса в КБ и все такое прочее, но…, - Владимир замешкался, подбирая слова, — но не хочу я вступать в партию, ну не хочу и все.

— Тогда выше начальника группы, тебе в КБ не подняться.

— Ира, предлагаю компромисс — давай дорасту до начальника группы, а там посмотрим.

— Что-то я не вижу компромисса, — девушка чуть насмешливо посмотрела на Володю.

— Ну как же — до того момента как я не стану начальником группы, ты меня не пилишь своей партией.

Во-первых партия не моя, а коммунистическая, а во-вторых — причем здесь я? — серые глаза девушки прищурившись смотрели на Володю.

Даже по прошествию нескольких лет Владимиру Сергеевичу Кедрову становилось стыдно, когда он вспоминал этот разговор и то, как он в тот момент растерянно и глупо посмотрел на Иру.

— Как причем, а ты что… не собираешься стать моей женой? — и как-то совсем жалобно добавил, — Мы же с тобой договорились об этом еще месяц назад.

И снова этот оценивающий взгляд девушки. Затем ее глаза стали смотреть куда то вбок и она сказала:

— Ты должен вступить в партию…

И вновь знакомо полыхнуло перед глазами:

— Я…никому… ничего… не должен, — четко, с большими паузами между словами ответил Володя.

— Даже мне — девушке, которой ты предлагаешь выйти за тебя замуж?

Но наконец-то его мозг перехватил власть у чувств и совместно с мужским самолюбием выработал фразу:

— Знаешь, Ирина Николаевна, в годы второй мировой войны у нас был танк, назывался «ИС», расшифровывался: "Иосиф Сталин". Самый мощный танк войны. Как и его человеческий тезка, он мог уничтожить все и вся. Немцы его боялись — жуть.

— Я тебя что-то не понимаю, — девушка несколько растерянно смотрела на Володю.

— Сейчас поймешь, — Владимир сделал паузу, как бы на что-то решаясь, и затем добавил, — так вот, мне кажется, что ты из тех девушек, которые, едва добавив к своему обращению «мисс» приставку «ис», превращаясь, таким образом, в «миссис» становитесь такими же беспощадными к своим мужьям, как и этот танк.

Лицо девушки пошло красными пятнами. Но Ирка умела держать удар. Она как-то гордо тряхнула головой, что называется, пронзила Владимира взглядом, развернулась и пошла прочь.

Тогда он целую неделю мирился с ней — «сыпал» голову пеплом, умолял простить, ну и т. д. Одним словом вел себя как по уши влюбленный мужчина, старающийся вернуть к себе расположение любимой девушки…

"И Ильи и Иры мысли насчет карьеры, прямо как две скрипки в слаженном оркестре — совпадают до полутона, до четверти, осьмушки…, - Владимир прервал эту печальную для него нисходящую геометрическую прогрессию, — а у меня с Иркой полный диссонанс, кошачий концерт".И тут он поймал себя на том, что пусть и мысленно поставил Ирину, его Иришку, рядом с Ильей, противопоставив себя ИМ. Он тряхнул головой, отгоняя от себя эту неприятную мысль и вернувшись от неприятных воспоминаний в реальный мир, произнес: