Отряды в степи - [22]

…До глубокой ночи горел огонь в здании Революционного комитета, где Семен Михайлович, выслушивая рассказы о чудовищных зверствах белых, решал текущие дела станичников, готовился к достойной встрече врагов революции, если они вздумают повторить свой налет на Платовскую.

Рассвет следующего дня застал первых бойцов буденновского отряда — Баранникова, Прасолова, Морозова, Нечепуренко, Дениса Буденного и Новикова — спящими на лавках и столах все в том же помещении ревкома. День обещал быть хорошим, погожим. Напоив коней и накормив их, буденновцы собрались заняться собственным завтраком, когда с шумом распахнулась входная дверь и один из бойцов, несших с товарищем в этот час дежурство на колокольне, испуганно закричал с порога:

— Семен Михайлович, с Великокняжеской в Платовскую едут подводы с пехотой и конница.

— Много? — быстро спросил Семен Михайлович.

— Много… Вся дорога запружена, — отвечал взволнованный боец.

Быстро выскочив из комнаты, Буденный сам поднялся на колокольню и, достав бинокль, принялся разглядывать дорогу. Дозорные были правы. К Платовской приближалась пехота и конница.

Буденный приказал ударить в набат. По боевой тревоге весь многочисленный отряд быстро собрался на площади.

Поднявшись на крыльцо, Семен Михайлович обратился к бойцам с речью:

— Если не хотите новой резни и новых жертв, надо биться с врагом всем до единого, и биться до последней возможности…

Прибежавший с колокольни связной доложил Семену Михайловичу, что колонна продолжает свое движение, а впереди нее они заметили небольшие конные дозоры.

— А велики ли их дозоры? — спросил Буденный.

— По три всадника, — ответил связной.

Тогда Буденный оставил за себя Баранникова, приказав ему готовиться к бою, а сам, захватив двух бойцов, скрытно выехал навстречу дозорам.

Кто приближался к Платовской — свои или враг, красные или белые? Не было в тот день в станице человека, который не задавал бы себе этого вопроса.

Тревожным и неспокойным было то время… Красные боевые отряды возникали в те дни повсеместно. Но и белые контрреволюционные силы не выжидали. Не было ни фронта, ни тыла. Фронт был везде. Он проходил не только по границам районов. Фронт делил порой даже отдельные семьи: сын — за красных, отец — за белых, старший брат — за старые порядки, а младший — за жизнь по-новому, без кулаков, мироедов и атаманов. Где уж здесь было сразу разобраться в обстановке, правильно решить, кто подходит к Платовской!

Семен Михайлович с двумя бойцами пробрался к Куцей Балке и спустился в нее. Разведчики замаскировались и начали поджидать приближение разъезда. Кони замерли, винтовки проверены и лежат на луках седел. Нервы напряжены до предела.

— Без сигнала — ни шагу, — предупредил бойцов Буденный. — Если свои — хорошо, а если враги — их захватим без шума и быстро назад. На главные силы противника нападем неожиданно, пока они не приготовлены к бою.

Дозор приближавшегося отряда также осторожно спустился в балку и начал медленно продвигаться вперед. Семен Михайлович схватил бинокль и начал быстро наводить на резкость. Вот в поле зрения появилась голова лошади, вот и всадник — напряженное лицо, но на шапке… на шапке была пришита матерчатая полоса красного цвета, цвета революции.

— Свои! — радостно вскрикнул Семен Михайлович, вытирая вспотевшее от напряжения лицо. — Красные, — повторил он. Сорвал с головы фуражку и, размахивая ею, двинул коня навстречу дозору.

К Платовской шел отряд красногвардейцев под командой товарища Степанова. Отряд выбил белых из Великокняжеской и теперь спешил в Платовскую, думая, что в ней враг.

Через двадцать минут буденновцы уже обнимали братьев по оружию.

Жители станицы нарасхват приглашали их к себе в гости.

Вместе с отрядом красногвардейцев в Платовскую вернулся и отец Семена Михайловича. В Великокняжеской его опознали, арестовали и бросили в тюрьму, в камеру смертников. На этот раз от смерти его освободили красногвардейцы.

На следующий день красногвардейский отряд покинул станицу Платовскую. Но через день вернулся домой отряд Никифорова, и вернулся не один. Из Большой Орловки вместе с ним в Платовскую пришел отряд Ковалева, а из Большой Мартыновки — отряд Сытникова.

— Ну, нашего полку прибыло! Здорово, есть теперь кому биться за власть Советов, — порадовался Семен Михайлович. — Надо только объединить силы, надо, чтобы у нас было единое красное командование.

Когда отряд отходил от Маныча, едва не погиб Ока Иванович Городовиков, столкнувшись с белогвардейцами генерала Попова.

— Коня моего подбили из пулемета, — рассказывал об этом Ока Иванович, — меня окружили. Один беляк замахнулся шашкой. Вдруг кто-то скомандовал: «Отставить! Это Городовиков». Наверное, считали меня важной, персоной. Приволокли в штаб, к Попову. Попов ухмыльнулся. Я ждал: что же дальше? «Городовикова я расстреляю», — сказал Попов.

Офицеры за спиной генерала одобрительно загудели.

— Но, на мое счастье, — продолжал Городовиков, — дежурный по караулу был мой земляк. Ночью мы сговорились с ним бежать вместе. Уговорил я и братьев Адучиновых. Ночью земляк меня выпустил, лошади были готовы, мы выехали вчетвером за околицу… Ночь была темная, хоть глаз выколи.