Отряд "Зеро" - [16]

А там пусть у судьи голова болит.

— Алексей Витальевич, вы будете давать показания?

— Да.

Отказ ни на что не влияет, но на суде будет не в мою пользу.

* * *

Допрос затянулся надолго. Гомзяков дотошно выспрашивал все мелочи и по Климу, и по Шлемову. Но если по Климу я все помнил хорошо и чётко, то как и куда я бил Шлемова и Маринку — не помнил вообще.

А бил я их, оказывается, хладнокровно и жестоко. По крайней мере, Шлемова. Маринкины побои заключались в том, что я сначала ударил её по щеке, когда она попыталась мне помешать, а затем схватил за волосы и швырнул в сторону, обругав при этом нецензурными словами. Что она при этом ударилась головой о стену и лишилась части своей шевелюры — я побоями не считал, о чём заявил Гомзякову.

— И почему же? — следак смотрел спокойно и устало. Здесь у него в деле всё чисто. Заявление потерпевшей, моё беспамятство и аффект, медзаключение о телесных повреждениях — красота. И спрашивал он только для проформы.

— Нечего было под руку лезть, — я хмуро посмотрел на Гомзякова. Шармат молчал, только улыбку рукой прикрыл. Любопытно, как он уговорит эту парочку забрать заявления. Хотя — не моя забота. Главное — не за мой счёт.

— Но драку со Шлемовым вы не отрицаете?

— Не отрицаю.

Досталось этому поганцу крепко. Жаль — мало. Двойной перелом челюсти, выбитые зубы, открытые переломы правой руки в трёх местах, включая локоть, закрытые переломы ключицы и бедра, пробитый череп (это я его о кровать приложил), сотрясение головного мозга, сломанные рёбра, порванное лёгкое, разрыв селезёнки и перелом шейных позвонков. Из протокола допроса Маринки следовало, что бил я защищающегося Шлемова не только и не столько руками, как ногами. Учитывая, что из обуви я предпочитал военные ботинки, по Шлемову я прошёлся, как танк. Невзирая, что он выше и тяжелее.

Меня удивило только одно: почему я сразу его не убил. Он всегда мне проигрывал в спаррингах.

Душу я на нём отводил, что ли?

Подкрепление подоспело быстро. Два отряда. Шестеро бойцов. Об их броню я содрал кулаки, сломав двоим руки, а ещё одному выбив колено. Остановили меня экстренными мерами: временным парализатором.

Но и мне от них досталось. Заодно — всю спальню разнесли. Доломали то, что уцелело после драки со Шлемовым. Вот ещё дума: опечатанная квартира в таком виде стоять будет, пока меня не выпустят.

— Вы раскаиваетесь в содеянном? — вопрос уже не для проформы, для протокола.

Шармат едва заметно кивает головой: раскаивайся. Утопить в пепельнице последний бычок. Индикатор измельчителя мигает красным — переполнен.

Нет, не раскаиваюсь. Даже перед парнями. Это их работа. Знали, на что шли. Клим со Шлемовым тоже не раскаиваются. Пусть это мне на суде в минус будет, но врать не хочу.

Невидимая Грань под ногами вполне надёжна. Да и я почти смирился с этим странным и полезным глюком.

— Нет.

Ловлю на себе два взгляда — «ну и дурак» Шармата и удивленный Гомзякова. И повторяю:

— Не раскаиваюсь. Я не считаю себя виновным.

Гомзяков останавливает запись, протягивает мне распечатку и ручку. Быстро пробегаю глазами текст — двадцать листов вопросов и ответов. Всё верно. На каждом листе пишу «ознакомлен», дату и роспись. Отдаю следаку.

— Я считаю ваше дело закрытым, — тот вкладывает протокол в папку. — И завтра передам дело судье. С вашим ходатайством можете обратиться к нему.

— Обратимся, — Шармат встаёт, собирает свои вещи. — Обязательно.

— Удачи, — Гомзяков изображает вежливую улыбку. — Охрана. Уведите обвиняемого.

— До свидания, Алексей Витальевич, — Шармат наблюдает, как меня заковывают обратно в наручники. — До скорой встречи.

— До свидания, — я прощальным взглядом смотрю на пустую пачку «Звезды», а затем на адвоката. — До суда.

Глава 5. ИИНВС

На суд меня повели через день.

Конвоем до бронированного автозака, внутри в отдельную клетку, в общей — двое. Косятся в мою сторону, но один из конвоя прикрикнул — отвернулись. Мне нет до них дела. Судя по скорости и плавности хода — мы на третьем уровне, спецполоса. По соседней, свободной скоростной, я несколько дней назад гонял на гравицикле. Смотрю на руки: мелко вздрагивают. Вторые сутки без курева.

Но ломка лучше, чем отупление от блокиратора.

За эти же сутки я привык к тому, что часть сознания упорно отказывалась расставаться с неожиданным глюком. Впрочем, невидимое путешествие по золотистой грани не только не мешало, но и служило своеобразным зеркалом ситуации. Потому я успокоился и позволил этому выверту психики существовать в сознании.

От Визо, временного изолятора, до здания суда по спецполосе — полчаса. Здание суда стоит отдельно от общего исполнительного. Как и Визо. Традиция и безопасность.

Автозак тормозит. Мягко, чтобы арестанты не пострадали: прутья под напряжением. Сначала выводят из общей. Меня — через несколько минут.

Здание Федерального суда системы Н-42/48.

Я часто проезжал мимо: высокое, облицовка из белого мрамора, вставки из пирита, над вишневой крышей шпиль с флагом Федерации. Перед зданием аллея, вокруг парк и кованая ограда с электронной системой безопасности и слежения. Всё стандартно: после образования Федерации здания силовых структур, вошедшие в систему ЧК, на любой планете выглядят одинаково. Но нельзя не признать — в этой функциональной строгости есть определённая красота.