Отряд смертников - [20]

Денис Войтов – снайпер высочайшего класса, с огромным опытом, и иметь такого стрелка в команде было бы просто замечательно. Если верно все то, о чем они с Рустамом сошлись во мнении.

– И что это, Чужинов, бабы именно к тебе всегда липнут? – с некоторой долей ревности, нисколько не наигранной, поинтересовался Рустам, когда убедился, что девушка его не услышит.

– Тебе самому грех на отсутствие женского внимания жаловаться, – парировал Глеб.

– Согласен, не без того. – Джиоев самодовольно провел ладонью по бороде. – Но почему-то, когда мы вдвоем, они всегда на тебя внимание обращают.

– Наверное, потому, что бреюсь чаще. – Чужинов, подражая Рустаму, погладил голый подбородок: щетина еще не проклюнулась с утра.

Ольга взглядом проводила удаляющиеся спины лыжников. Опять он на нее внимания не обратил. И разговаривал приветливо, и даже улыбался, но совсем не так, как ей хотелось бы. Видит же она, не слепая, как другие мужчины на нее смотрят. Взять даже этого, с бородищей. И ведь не сказать, что Глеб – красавец писаный, но как посмотрит на нее, так сердце сразу начинает биться часто-часто.

«Жена, рассказывают, у него красивая. Может, потому и смотрит на меня как на пустое место. Он ее от бандитов спас, когда за друга пришел мстить, и в одиночку чуть ли не всю бандитскую базу ножом перерезал. Эх, если уж не женой ему быть, так хотя бы ребеночка от него… – и Ольга вздохнула. Затем улыбнулась: – Нет здесь другой дороги, назад этим же путем возвращаться будет».

– Господи, только бы с ним ничего не случилось! – испуганно прошептала она и на всякий случай трижды перекрестилась, хотя не знала целиком ни одной молитвы.

Следующие несколько дней Чужинову ничем особенным не запомнились. Они были похожи друг на друга как две капли воды: бесконечный бег на лыжах, разбавленный короткими привалами. Люди на пути встречались редко: за все время им попался лишь санный обоз да немногочисленная группа лыжников, которую они обогнали. Те некоторое время пытались держать темп, заданный Глебом, но вскоре безнадежно отстали. И ночевки напоминали одна другую: выстуженный холодный дом, блики от языков пламени, пробивающиеся сквозь дверцы железной печки, долгожданное тепло, когда наконец можно сбросить верхнюю одежду, и тревожный, по очереди, сон.

В одном из таких домов, удаленных друг от друга на день пути обоза, им и пришлось задержаться. Занепогодило еще с вечера, и к утру разыгралась такая метель, что сразу стало ясно: придется ее пережидать.

– Надо бы, перед тем как отсюда уйти, дровишек заготовить, – сказал Глеб, подкидывая в печь новую порцию. – Иначе застигнет людей такая же вот непогода и что им делать?

Семен Поликарпов спал, а Чужинов с Рустамом, сидя у печи, развлекали друг друга ленивыми разговорами.

– И не объяснишь ведь потом, что мы мир спасать торопились, – улыбнулся Рустам. – Не повезло немного: до Хмырей всего-то полдня пути. – Он хохотнул: – Название-то какое забавное – Хмыри.

– Хмырники, – поправил его Глеб. – Это уже народ его до Хмырей сократил. А вообще ты прав: не повезло нам.

Хмырники – поселение немаленькое, едва ли не тысяча обитателей, и знакомых у него там полно. Все не так скучно было бы пургу пережидать.

– Знаешь, Рустам, откровенно говоря, я не очень надеялся, что ты ко мне присоединишься, – поправив горящие поленья кочергой, негромко сказал Чужинов. – И я бы тебя понял… Оно тебе надо?

– Ну, Чужак, пока еще ничего неизвестно. Возможно, Старовойтова пригласила тебя по другой причине. Для опытов, – изменил он голос, сделав его похожим на голос Олега Табакова, озвучившего кота Матроскина.

Глеб усмехнулся. Слышал он, какие разговоры ходят о Фрязине и о самой Евдокии Петровне. Мол, подземелья у нее, где твари содержатся, а то и люди. Для опытов, как выразился Рустам. Это у Старовойтовой-то! Да он милее женщину, наверное, и не видел. Даже непонятно, как она, со своим-то характером, мировым светилом в иммунологии стать смогла. Нет там никаких подземелий.

– И еще одна мысль меня гложет, – признался Рустам. – Хочу какую-нибудь красотку у тебя из-под носа увести. Иначе мое мужское самолюбие так страдает, так страдает! – И он, придав лицу печальное выражение, для пущего эффекта покачал головой из стороны в сторону.

– Ну-ну! – раздался из угла голос, как выяснилось, уже проснувшегося Поликарпова. – Как говорится: надежды юношей питают.

Семен рывком сел на нарах, потянулся до хруста костей.

– До ветру никто не желает?

Поодиночке на улицу никто не выходил, всегда в паре: пока один делал свое дело, другой подстраховывал его с оружием.

– Самая позорная смерть – умереть засранцем, – то ли в шутку, то ли всерьез буквально утром заявил Рустам.

Не промолчал он и сейчас:

– Пошли, Сема, я тебя с гранатами подстрахую. Специально для таких случаев парочку держу.

Они вышли, а Глеб продолжал смотреть на огонь. Возможно, и прав Рустам: не все так страшно, как он к тому себя готовит.

«Что-то долго их нет», – подумал он, когда снаружи послышались встревоженные голоса. Подхватив автомат, он пинком открыл дверь, одновременно щелкая затвором. Пурга несколько утихла, сумерки еще не сгустились, и потому он сразу увидел обоих. Рустам с оружием наготове крутился по сторонам, ну а Семен… Семен нес на себе какого-то человека.