Отряд - [29]

Тим заглянул внутрь отсеченной части. Там ничего не оказалось. Ни позвоночника, ни органов. Только коричневатая жижа. Тварь была огромной плотоядной пиявкой. Остальная ее часть медленно скользнула обратно в рану. Кожа твари продолжала исходить жемчужными пустулами.

Желудок незнакомца опал. Коричневое месиво, пузырясь, хлынуло через края разреза. На поверхности покачивались полупереваренные кусочки диванной набивки.

Макс прищурился и разглядел внутри два предмета. Длинных и блестящих, явно несъедобных.

Тяжело дыша, Тим и Макс стояли в полумраке хижины. Отсеченная часть трубки выскользнула из прорези в рубашке мужчины, шмякнулась на пол и сжалась в комок, словно огромный гольф. Коричневая слизь расползлась по пальцам Тима и водянистой патокой стекала по костяшкам. Поборов инстинктивное отвращение, он вытер ладонь о штаны, но даже такая близость показалась ему невыносимой, поэтому Тим сдернул брюки, вытер о них руки и зашвырнул в угол. Он стоял, дрожа, в одном нижнем белье. Бедра у него были невообразимо худыми, как сучковатые палки на моховой подстилке леса.

– Господи, – тихо произнес скаут-мастер, а затем пристально посмотрел на Макса: – Ты ведь не наглотался этой дряни? Что-нибудь попало тебе в рот или в глаза?

– Кажется, нет.

– Подумай еще раз.

– Нет, – уверенно ответил Мак. – На меня ничего не попало.

– Ты все время прикрывал рот марлей?

– Да.

– Хорошо… Ладно, хорошо.

Пошатываясь, Тим подошел к столу и глотнул виски прямо из бутылки.

– Если будешь пить виски, в тебе никогда не заведутся черви, Макс.

Кент без остановки молотил в дверь:

– Тим! Ти-и-и-и-им!

Скаут-мастер, спотыкаясь, добрался до раковины и вымыл руки. На это ушло время – мыло совсем не пенилось в жесткой воде. Ноги Тима тряслись, будто у новорожденного жеребенка, а когда он закончил отмываться, то обнаружил, что руки покрыты ссадинами и царапинами. Имело ли это теперь значение? Не сказав ни слова Максу, Тим потащился в спальню и вернулся оттуда в свежих брюках.

Он пинком отшвырнул стул – пришлось сделать три попытки, у него как будто не осталось сил на хороший удар, – распахнул дверь и поймал раскрасневшегося и кипящего от злости Кента с поднятой для очередного удара рукой.

– Отойди от этой чертовой двери, Кент. – Тим говорил голосом восставшего из могилы мертвеца. – И уноси свой зад подальше.

14

ТИМ СИДЕЛ у костра и объяснял то, что мог объяснить. По большей части, в произошедшем он вообще не находил смысла.

– Червь?

– Да, Ньютон, червь. Не дождевой или один из тех, что можно откопать в мамином саду. Солитер.

Тим имел опыт общения с ленточными червями. Как и любой врач общей практики. Недуг довольно распространенный. Подхватить его можно где угодно и так же легко, как погладить собаку. При условии, что пес чуть раньше извалялся – как это водится у собак, – в куче дерьма. Его микроскопические частицы оказались теперь у вас на пальцах, хотя вы об этом даже не подозреваете. Тысяча яиц глистов забились между бороздками кожи. Погладили вы старину Спота и, скажем, съели горсть попкорна, а потом слизали соль с пальцев. Бинго-Банго-Бонго. У вас черви.

По крайней мере раз в месяц Тим, видя в приемной какого-нибудь мальчишку, почесывающего ягодицы через задний карман брюк, говорил себе: «Глисты». Однажды мать такого пациента протянула Тиму стаканчик из-под мороженого с бледными какашками своего отпрыска. «Я подумала, вам понадобится образец, – торжественно произнесла она. – Для подтверждения».

Тим назначал таблетки, которые за несколько дней уничтожали колонию ленточных червей. Так что они были не более чем досадным неудобством.

– Тот человек умер, – просто сказал Тим.

– Из-за червей? – спросил Эфраим.

– Нет, Иф, из-за червя.

– Как, черт возьми, солитер может кого-то убить? В восемь лет у меня были глисты. Я избавился от этих мелких засранцев.

– Знаю, – ответил Тим. – Я тебе лекарство и выписывал.

«Эта тварь была гораздо больше обычного червя», – подумал Тим. Он слышал, что бычьи цепни – те, которых можно заработать, съев испорченное мясо, – способны вырастать до двадцати-тридцати футов. Ему вспомнился случай из практики, когда врач вытащил одного такого из ноги заводчика скота. Цепень свернулся клубком в слоях мышц. Шишка была размером с бейсбольный мяч. Доктор сделал надрез и извлекал паразита так, словно разматывал катушку ниток. Червь был невероятно тонким. Как спагетти. И оборвался. Оставшаяся в теле часть отмерла и начала гнить. Фермер едва не потерял ногу.

Но даже среди самых длинных червей не встречалось таких толстых.

– И что червь с ним сделал? – спросил Эфраим.

Что мог ответить Тим? Правду? Правда – которой даже он не хотел смотреть в глаза – заключалась в том, что солитер поступил так, как и поступают солитеры: сожрал все, чем питался человек. Представьте, что внутри вас на полную мощь пылает печь – что ни брось в нее, сгорит без остатка. Но для вас топлива не остается. Тим подумал об обескровленной до белизны плоти незнакомца и понял, что червь, возможно, съел кое-что еще. Кровь и ферменты. Из-за этого отказали почки, печень и прочие органы… Некая разновидность вампиризма.