Отряд - [104]
Макс учился дома. Задания ему присылали в бумажных конвертах. Ответы приходилось отправлять по электронной почте, поскольку учителя выражали беспокойство по поводу того, как именно обращаться с бумагой, к которой он прикасался.
Однажды утром Макс обнаружил прикрепленный к входной двери плакат. Тот напоминал ярмарочную афишу – вроде тех, что делали для шоу уродов.
«Удивительный мальчик-червь», – прочитал он надпись, набранную шрифтом, который словно истекал кровью.
Как-то вечером мама приготовила на ужин свинину в кисло-сладком соусе. От нее исходил хорошо знакомый запах – тот самый, пронзительный и сладкий. Макс заорал. И не умолкал, пока отец не вынес сковородку с мясом на улицу и не выкинул в сугроб. На это ушло время, поскольку отец сильно хромал – его правое колено раздробили военные, когда поймали после угона катера Кэлвина Уолмака.
Макс держался особняком. И выбора-то особого на самом деле не было. Макс не бродил по лесу и спускался к морю.
Он размышлял о своих друзьях, особенно о Кенте, Ифе и Ньюте. Вспоминал самые необыкновенные и самые обыденные вещи – вроде ночного ралли гоночных моделей. На одном таком он проиграл Кенту – правда, все считали, что Кенту машинку помогал мастерить отец. Уж больно тонкими были колеса. Как ножи для пиццы. Мама Ифа назвала это жульничеством. Мама Ньюта с ней согласилась. Стало жарко. Отец Кента пинком опрокинул стойку с апельсиновой газировкой из «Макдоналдса» и выскочил вон. У мамы Ифа глаза вылезли из орбит, она сказала: «И этот человек – шеф нашей полиции».
Макс так по ним скучал.
Это было очень странно, ведь у каждого из них были свои друзья. Но сейчас Макс не мог вспомнить ни одного, кто столько же для него значил.
Он все бы отдал, чтобы провести с ними хотя бы еще один день. Даже отстойный скаутский день, когда бродишь по осеннему лесу, а под ногами шуршит пахнущая дымом палая листва. Все бы отдал, чтобы сыграть в Царя горы или «Что выберешь?», пока заучка Ньют собирает образцы для очередного дурацкого значка. Или чтобы улизнуть вместе с Эфраимом глядеть на звезды и сочинять что-нибудь безумное. И чтобы все были такими, как прежде. Не тощими, не голодными и не жестокими друг к другу.
Ради этого, ради единственного дня Макс отдал бы все на свете.
А Шелли? Что ж, Шелу не было места в его грезах. Если он и появлялся, то лишь в кошмарах.
Теперь у Макса появился мозгоправ – тот самый, к которому ходили Ньютон и Эфраим. Когда он рассказал доктору Харли о желании провести еще один день со своими старыми друзьями, тот посоветовал не хотеть того, что не может случиться. Харли называл это негативной проекцией. Макс считал Харли идиотом.
Ему хотелось сказать своим утраченным друзьям всего одну вещь: многие взрослые ни черта не понимают. Не единственный печальный факт, с которым ему пришлось столкнуться. Взрослые могут быть такими же тупыми, как и дети. Еще тупее, поскольку им частенько не приходится ни перед кем отчитываться.
Разумеется, во время их сеансов Харли надевал медицинскую маску, совсем как хирург в операционной, – наверное, такую же когда-то носил скаут-мастер Тим.
Иногда Максу хотелось сорвать с Харли маску и откашляться прямо в его дурацкую рыбью морду. Удивительный мальчик-червь снова наносит удар!
50
Как-то вечером Макс взял у дяди лодку и повел ее к острову Фальстаф.
Сердце забилось быстрее, едва на горизонте горбом выныривающего кита появилась полоска земли. Она была обуглена до черноты. Не осталось ничего, кроме странного обгорелого дерева, торчавшего среди камней. Над водой стоял стерильный запах хлорки, как в общественном бассейне. Такого опустошения Макс никогда не видел. И оно эхом вторило пустоте внутри него.
Пустоте…
Пустоте?
Макс обеими руками оперся о планшир. Внутри нарастал невыразимый голод. Терзал его тело и тысячами голосов звал по имени.
Благодарности
Спасибо моему отцу, который, прочитав черновик, сказал: «Сынок, возможно, в этом что-то есть. Честно говоря, не знаю что, но что-то есть». Моему агенту, крутому Кирби Киму, которого эта тема не оттолкнула настолько, чтобы сразу же от нее отмахнуться. Возможно, он даже сказал что-то вроде: «В этом действительно что-то есть… Наверное». Моему редактору, Эду Шлезингеру, который пропустил рукопись через пресловутую дробилку, собрал осколки и помог сложить их обратно, а потом сказал: «Черт возьми, возможно, в этом что-то есть». Скотту Смиту, который любезно прочитал рукопись и высказал несколько замечательных предложений, и все они были реализованы.
Спасибо Яну Роджерсу, который проверил наборные страницы и выловил все мои ошибки. И Дереку Хаунселлу за создание рекламы «Стомакса».
Я хотел бы поблагодарить Стивена Кинга, чей роман «Кэрри» вдохновлял меня во время работы. Оказалось, что газетные вырезки, интервью и журнальные профайлы идеально подходят не только для «Кэрри», но и для «Отряда», в котором нужно было донести до читателей так много неизвестной главным героям информации. Увидев, как искусно мистер Кинг использует такой прием, я решил его… э-э, позаимствовать? Украсть? Господи, надеюсь, что нет. Скажем так: я решил, что шасси «Кэрри» идеально подходит для моей истории. Если вы читали обе книги, то, надеюсь, согласитесь, что сюжет «Кэрри» – истории, где девочка с телекинезом и очень плохой мамой обрушивает ливень смерти и разрушения на ограниченных жителей родного города, – и сюжет «Отряда» настолько непохожи, насколько непохожи могут быть две книги. Тем не менее я хочу почтить мастера. Так что долг чести уплачен.
В мире случилась эпидемия. Сергей, как и многие теряет близких и друзей. Удастся ли ему выжить? Построит ли он новый мир на просторах Волги, куда унесет его из столицы инстинкт самосохранения? Какова будет цена этой новой жизни?
Миша спустя годы возвращается домой. Многое поменялось с тех пор, как ему пришлось покинуть родные места после потери близкого человека. И когда казалось, что жизнь начала налаживаться, демоны прошлого настигли его, вновь заставив вспомнить всё о чём он так яро пытался забыть…
Здесь обитает страх.Здесь говорящий с мертвыми управляет такси, а вынужденная остановка на пустынной дороге перевернет вашу жизнь.В доме с решетками на окнах поджидает нечто. И это нечто голодное!Здесь уборщица знает все ваши тайны, и она не упустит шанса ими воспользоваться.И даже Добрый Дом может превратить вашу жизнь в кошмар!Читайте «Передвижная детская комната» и не забудьте завернуться в одеяло. Оно согреет вас, когда холодный ужас проникнет в душу. Книга содержит нецензурную брань.
Дора часто слышит странный голос. Он шепчет гадости, смеется над ней, обвиняет в ужасном преступлении. Переезд в другой дом и новый психотерапевт едва ли что-то меняют. Мрачные галлюцинации Доры только усиливаются. Однажды девушку посещает видение погибшего мальчика. Мистика или игра фантазии? Доре кажется, что кто-то намеренно сводит ее с ума. Она начинает собственное расследование, но никто не верит девушке. Может ли злая часть собственной натуры играть с ней в жестокие игры?
В 2000 году любители экстремальных приключений и повышенного адреналина устремились в США, где возникла загадочная, таинственная Зона, которую назвали «Пэгэтори». Все, кто рискнул испытать себя в поединке с Зоной, сталкивались в ней с невероятными явлениями, несвойственными нашему привычному земному миру. Поэтому вскоре сложилось мнение, что Зона представляет собой либо непознанное человеком новое пространственное измерение, либо параллельный мир. Испытания, с которыми любители приключений сталкивались в Зоне, многие называли испытаниями Адом.
Финансист Феликс и восходящая звезда театра Тильда кажутся идеальной влюбленной парой. Но так ли это на самом деле? Калли, скромная сестра-близнец Тильды, очень любит свою сестру и начинает бить тревогу, наблюдая, как жизнерадостная и успешная девушка превращается в свою тень. Калли неоднократно была свидетельницей вспышек ярости Феликса и замечала синяки на руках своей сестры. Но Тильда любит Феликса. Он ее муж. Успешный и харизматичный, а также контролирующий, подозрительный и, возможно, опасный. И все же Тильда любит его. А Калли любит Тильду.
«Дикари». Все началось как обыкновенный отдых нескольких друзей на яхте в Тихом океане. Но когда корабль тонет во время шторма, оставшихся в живых заносит на маленький и судя по всему необитаемый остров, который находится в милях от их первоначального курса. Путешественники пытаются обустроиться в своем новом пристанище, ожидая спасения. Но попавшийся им остров — далеко не тот рай, которым он показался изначально. Это место подлинного ужаса и смерти, давно похороненных и забытых тайн. И здесь есть что-то живое.
Голландский ручей – прекрасное место для рыбалки, живописный лесной уголок вдали от бесконечной суеты современной цивилизации. С ним связаны причудливые легенды о таинственном Рыбаке и о чудовищах, которых он ловил. Когда сюда приезжают Эйб и Дэн, два вдовца, потерявшие все самое дорогое в жизни, эти слухи кажутся им лишь очередной байкой, но постепенно рассказ о страшных событиях, которые случились в городе поблизости около века назад, о Рыбаке, монстрах и мертвецах вовлекают героев в историю мрачнее любого омута.
Находясь на грани банкротства, режиссер Кайл Фриман получает предложение, от которого не может отказаться: за внушительный гонорар снять документальный фильм о давно забытой секте Храм Судных дней, почти все члены которой покончили жизнь самоубийством в 1975 году. Все просто: три локации, десять дней и несколько выживших, готовых рассказать историю Храма на камеру. Но чем дальше заходят съемки, тем более ужасные события начинают твориться вокруг съемочной группы: гибнут люди, странные видения преследуют самого режиссера, а на месте съемок он находит скелеты неведомых существ, проступающие из стен.
Четверо старых университетских друзей решают отвлечься от повседневных забот и отправляются в поход: полюбоваться на нетронутые человеком красоты шведской природы. Решив срезать путь через лес, друзья скоро понимают, что заблудились, и прямо в чаще натыкаются на странный давно заброшенный дом со следами кровавых ритуалов и древних обрядов, а также чучелом непонятного монстра на чердаке. Когда им начинают попадаться трупы животных, распятые на деревьях, а потом и человеческие кости, люди понимают, что они не одни в этой древней глуши, и охотится за ними не человек.