Отрочество 2 - [23]

– Я таки понимаю, шо у нас скоро образуется новая ячейка общества? – поинтересовался я у Фиры громким шёпотом.

– Ой! – отмахнулась от мине полотенцем тётя Песя, не дав дочке сказать своё мнение за маминого хахеля, – зачем портить браком такую хорошую дружбу?!

– Я таки за, – вздохнул Сэмен Васильевич, – но Песя видит слишком много сложностей там, где их и без тово есть!

Песса Израилевна поделала бровки, но отмолчалась, а мы не стали лезть в чужие тараканы.

– Ты всегда так легко с руссково на одесский перескакиваешь? – поинтересовался тихохонько Котяра, усаживаясь за накрытый стол.

– Хм… даже и не замечаю перескока, – признался я честно, – просто р-раз! И будто по щелчку, под собеседников подстраиваюсь, да и мысли в ту же сторону ускакивают.

– Ой… – часом позже сказал я, отваливаясь от стола и отчаянно борясь с желанием расстегнуть пуговицу на брюках, – оставлю немножечко места для сладково.

– Да расстегни ты их, – поняла почти тёща мои мучения, – или я буду думать, шо плохо тибе накормила, и не спать всю ночь, переживая за свои таланты хозяйки!

– Таки да, – согласилась с мамеле Фира, сдерживая улыбку, – бруки на подтяжках и потому не спадут, а если ты мине и нас внезапно застеснялся, то сделай этот жест на веранде, куда вы собрались поговорить и покурить.

Нарочито молдаванский говор Фиры, имеющей весьма грамотную речь по своему хотению, несколько разрядил нас и обстановку. Расположившись на веранде, поведали Сэмену Васильевичу о делах непростых, а местами так даже и сложных, поглядывая иногда на женщин, хлопочущих на кухне.

– Пф, – сделал он губами, выдохнув следом клуб раскуренново дыма, – это проблема не из тех, которые не решаются, но из-за настойчивого интереса полиции придётся делать всё аккуратно и через деньги.

И на мине глазами. Киваю в ответ, и Сэмен Васильевич несколько секунд меряется со мной взглядами. Понимаю ли? Понимаю…

Последствия осознаю, принимаю, и как именно прошу проблему решить – тоже. Не только и даже не столько он. Иваны знакомые, Лев Лазаревич… жёсткий будет ответ, очень жёсткий.

И недешёвый, да… притом сугубо за мои деньги. Не потому, што у них жадность, а потому што – равные права. Партнёрство.

Решать же свои проблемы за чужие деньги, это признать чужое старшинство, со всеми втекающими и вытекающими.

Наши переглядывания если кто понял, так только Котяра. Браты, они хоть и ориентируются на Хитровке, но глубоко в эту грязь погрузиться им не даю. Незачем.

– Порешаем, – согласился расслабившийся Сэмен Васильевич, – Сами-то што?

– Ну… – Мишка с некоторым даже недоумением пожал плечами, – в Африку, куда ж ещё.

Котяра закивал решительно, глядя на меня отчаянными глазами.

– Куда ж, – хмыкнул почти родственник, окутавшись клубом дыма, – много куда можно, но я таки понял, шо вам приспичило до Африки, как по большой нужде с отчаянным нестерпёжем.

– Документы бы, – нерешительно попросил Котяра, – деньги есть. Хм, будут, с собой нет.

– Документы… с этим могут быть сложности, – задумался Сэмен Васильевич, – я таки понимаю, шо молодым человекам охота вернуться потом на прежнее место жительства?

– Мне – да, – решительно отозвался Пономарёнок, нервно выпрямившись в кресле качалке, отчево оно пришло в движение.

– Мне… – Кот задумался, – всё равно, пожалуй.

– Я таки сильно сомневаюсь, шо вам всё равно, – язвительно отозвался тёти Песин хахель, – потому как могу устроить пашпорт турецкоподданого! Устроит?

– Жидом? – уточнил друг.

– Угу. Ну как?

– А хоть какая-то польза от жидовства моево пашпортново будет? – заинтересовался Котяра, но сразу видно – с сугубо образовательным интересом.

– Пф… не особо, даже если и гиюр[ii] примете. Или ви таки думаете, что с обрезанием приобретёте внезапно много любящих родственников? Если думаете, то вам это таки только кажется!

– И как тогда? – озадачился Мишка.

– Пф! Контрабандой! – отмахнулся Сэмен Васильевич, – Поедете таки со всеми удобствами третьим классом, где надо – вылезете, и ой! Я таки в тесном трюме зайцем туды-сюды добрался! А шо с братьями и друзьями на одном пароходе, так то совпадение!

– Не придерутся? – с опаской, и как выяснилось – за мине, поинтересовался Мишка, – Скажут, што это… соучастие.

– Не-а! – отозвался я тоном знатока, – Тот случай, когда все всё понимают, но хрена с два докажут!

– Ну, раз так, – брат успокоился совершенно, развеселившись, – то вроде как в трюме поеду!

* * *

По случаю хорошей для осени погоды стол накрыли на веранде. Сытные мясные запахи разлились по увядающему садику, став симфонией осени и счастья.

Большое, во всех смыслах большое еврейское семейство расселось по своим местам в ожидании трапезы. Ёрзая и поводя носами, они ждали, не смея поторопить хозяйку. Наконец, в центр стола встала увесистая кастрюля, и дюймовые доски скрипнули жалостливо под нешутошной тяжестью.

В миски, больше напоминающие не слишком глубокие тазы для варенья, мать семейства разлила щедрые порции до самого верха, и садик наполнился звуками работающих челюстей, способных в равной степени перемолоть яблоко и бараньи рёбрышки. Без заминки!

– Саню в городе видели, – сосредоточенно работая челюстями, сообщил Самуил, первым закончив со своей порцией, и протянув матери миску за добавкой.