Отречение Николая II. Воспоминания очевидцев - [91]

Равным образом государь император изволил выразить согласие, и уже послана телеграмма, два часа тому назад, вернуть на фронт все, что было в пути. Вы видите, что со стороны его величества принимаются какие только возможно меры, и было бы в интересах родины и той отечественной войны, которую мы ведем, желательным, чтобы почин государя нашел бы отзыв в сердцах тех, кои могут остановить пожар. Рузский». (Затем передается проект манифеста, предложенного генерал-адъютантом Алексеевым).

«Если будет признано необходимым внести какие-либо частичные поправки, сообщите мне, равно как и об общей схеме такового. В заключение скажу, Михаил Владимирович, я сегодня сделал все, что подсказало мне сердце и что мог для того, чтобы найти выход для обеспечения спокойствия теперь и в будущем, а также, чтобы армиям в кратчайший срок обеспечить возможность Спокойной работы; этого необходимо достигнуть в кратчайший срок; приближается весна, и нам нужно сосредоточить все наши усилия на подготовке к активным действиям и на согласование их с действиями наших союзников; мы обязаны думать также о них; каждый день, скажу более, каждый час в деле водворения спокойствия крайне дорог. Рузский».

«Вы, Николай Владимирович, истерзали в конец мое и так растерзанное сердце; по тому позднему часу, в который мы ведем разговор, вы можете себе представить, какая на мне лежит огромная работа, но, повторяю вам, я сам вишу на волоске, и власть ускользает у меня из рук; анархия достигает таких размеров, что я вынужден был сегодня ночью назначить временное правительство.

К сожалению, манифест запоздал; его надо было издать после моей первой телеграммы немедленно, о чем я просил государя императора; время упущено и возврата нет; повторяю вам еще раз: народные страсти разгорелись в области ненависти и негодования; наша славная армия не будет ни в чем нуждаться; в этом полное единение всех партий, и железнодорожное сообщение не будет затруднено; надеемся также, что после воззвания временного правительства крестьяне и все жители повезут хлеб, снаряды (!) и другие предметы снаряжения; запасы весьма многочисленны, так как об этом всегда заботились общественные организации и особое совещание.

Молю бога, чтобы он дал силы удержаться хотя бы в пределах теперешнего расстройства умов, мыслей и чувств, но боюсь, как бы не было еще хуже.

Больше ничего не могу вам сказать; помогай вам бог, нашему славному вождю, в битве уничтожить проклятого немца, о чем в обращении, посланном к армии от комитета государственной думы, говорится определенно в виду пожелания успехов и побед. Желаю вам спокойной ночи, если только вообще в эти времена кто-либо может спать спокойно Глубокоуважающий вас и душевно преданный Родзянко».

«Михаил Владимирович, еще несколько слов; дай, конечно, бог, чтобы ваши предположения в отношении армии оправдались, но имейте в виду, что всякий насильственный переворот не может пройти бесследно; что если анархия, о которой вы говорите, перекинется в армию и начальники потеряют авторитет власти. Подумайте, что будет тогда с родиной нашей. В сущности, конечная цель одна – ответственное перед народом министерство и есть для сего нормальный путь для достижения цели – в перемене порядка управления государством. Дай бог вам здравия и сил для вашей ответственной работы. Глубоко уважающий вас Рузский».

«Николай Владимирович, не забудьте, что переворот может быть добровольный и вполне безболезненный для всех, и тогда все кончится в несколько дней; одно могу сказать: ни кровопролития, ни ненужных жертв не будет. Я этого не допущу. Желаю всего лучшего. Родзянко».

«Дай бог, чтобы все было так, как вы говорите. Последнее слово: скажите ваше мнение, нужно ли выпускать манифест. Ру з с к и й».

«Я, право, не знаю, как вам отвечать; все зависит от событий, которые летят с головокружительной быстротой. Родзянко».

«Я получил указание передать в ставку об его напечатании, а посему это и сделаю, а затем пусть, что будет. Разговор наш доложу государю. Рузский».

«Ничего против этого не имею и даже прошу об этом Родзянко».

Примечание ген. Рузскою: Разговор окончен в 7 1/2 часов (утра), 2тГо марта, и передан в ставку начальнику штаба верховного главнокомандующего, одновременно с ведением разговора.

18. Телеграмма Николая II генералу Алексееву.

«Начальнику штаба. Ставка.

1865. Можно объявить представленный манифест[21], пометив его Псковом. 1223. Николай. 2 марта, 5 ч. 15 м.».

19. Разговор по прямому проводу генерал-квартирмейстера верховного главнокомандующего ген. Лукомского с начальником штаба Северного фронта ген. Даниловым. Начало разговора 9 часов, 2 марта 1917 года.

«У аппарата генерал Данилов».

«Здравствуй, Юрий Никифорович, у аппарата Лукомский.

Генерал Алексеев просит сейчас же доложить главнокомандующему, что необходимо разбудить государя и сейчас же доложить ему о разговоре генерала Рузского с Родзянко.

Переживаем слишком серьезный момент, когда решается вопрос не одного государя, а всего царствующего дома и России. Генерал Алексеев убедительно просит безотлагательно это сделать, так как теперь важна каждая минута и всякие этикеты должны быть отброшены.