Отречение. Император Николай II и Февральская революция - [5]

. Но последующая развязка оказалась вполне будничной и прозаичной.

Глава 3. Николай II и императрица Александра Федоровна накануне решающих событий

Несмотря на радикализацию оппозиции и ее планов, а также нарастание недовольства в войсках [включая офицерский корпус и высшее командование], императорская чета по-прежнему видела основную для себя проблему в самом существовании Государственной думы и устраиваемых думцами «скандалах». Императрицу Александру Федоровну, которая оставалась в столице и на которую царь явочным порядком возложил надзор за министрами и общественными настроениями, также очень беспокоила строптивость «придворных». «…Никто не защищает меня…», – в отчаянии писала она мужу 16 декабря 1916 г. Кроме того, окружение царицы было встревожено оппозиционными настроениями в Государственном совете, который мог стать «столь же дурным и левым, как Дума, и ненадежным»[14].

16 декабря 1916 г. завершилась осенняя сессия Государственной думы, прославившаяся эпохальной речью П.Н. Милюкова «Глупость или измена?» [1 ноября]. Открытие следующей сессии Николай II назначил на 12 января 1917 г. Императрица добивалась более длительной отсрочки – «до февраля»[15]. В день роспуска Думы на каникулы царь отказал ей в этом пожелании[16].

Но убийство Г.Е. Распутина, произошедшее в ночь с 16 на 17 декабря 1916 г., Николай II воспринял как личный вызов, брошенный ему думской оппозицией и частью придворных кругов. Высокопоставленных убийц он именовал не иначе, как «извергами»[17]. Ответные шаги царя не заставили себя долго ждать. Николай II, похоже, внял словам супруги, уговаривавшей его: «Не мямли, милый, делай все скорее…»[18]. Проведенные им перестановки в высших эшелонах власти полностью соответствовали пожеланиям императрицы Александры Федоровны и ее приближенных. Сразу по прибытии государя в Царское Село, 19 декабря, министром внутренних дел был утвержден «слабый», но верный царской чете А.Д. Протопопов [ранее он являлся «управляющим» МВД, т. е. исполняющим обязанности министра]. Министром юстиции вместо А.А. Макарова, которому царица отказала в доверии [«он не за нас»][19], стал правый сенатор Н.А. Добровольский. 27 декабря ушел в отставку «ужасный», по словам Александры Федоровны, премьер А.Ф. Трепов[20] – враг Распутина и Протопопова. Преемником Трепова стал пожилой князь Н.Д. Голицын, никогда не занимавший министерских постов, но полностью лояльный государю и государыне. Военным министром вместо генерала Д.С. Шуваева, который своим рукопожатием с П.Н. Милюковым запятнал себя в глазах императрицы, был, по личному выбору Александры Федоровны, назначен генерал М.А. Беляев – «настоящий джентльмен»[21]. Пост министра народного просвещения добровольно покинул либерал граф П.Н. Игнатьев – сторонник компромисса с Думой, долгое время подвергавшийся травле со стороны правых; Игнатьева сменил выдвиженец правого лагеря – Н.К. Кульчицкий. Наряду с чисткой министерских рядов, в канун 1917 г. Николай II воспользовался своим правом назначать и сменять половину членов Государственного совета для восстановления в нем правого большинства. Из Совета были удалены 8 центристов, 4 беспартийных и 4 правых деятеля; вместо них царь назначил 18 правых, а председателем поставил бывшего министра юстиции И.Г. Щегловитова – крайне правого сановника, близкого к «Союзу русского народа».

А.Д. Протопопов

Князь Н.Д. Голицын

Лиц, подозреваемых в убийстве Г.Е. Распутина, сначала поместили под домашний арест, а затем выслали из столицы в их имения; великий князь Дмитрий Павлович был отправлен на фронт в Персию. Однако наложенное на него наказание вызвало протесты внутри царствующего дома, где сложилась собственная оппозиционная фронда. В своем письме к государю члены императорской фамилии призвали его сменить «гнев на милость». Царь был возмущен демаршем родственников. «Никому не дано право заниматься убийствами. Знаю, что совесть многим не дает покоя. Удивляюсь вашему обращению ко мне»[22], – заявил он в ответ. Но царская отповедь не остановила фронду. В высшем обществе звучали призывы к «дворцовому перевороту» и возведению на престол великого князя Николая Николаевича, некоторые представители династии говорили «о желательности дворцового переворота» французскому послу М. Палеологу. Все это заставило царя перейти от слов к делу. Лидеры великокняжеской фронды были высланы из столицы: великий князь Николай Михайлович – в свое имение Грушевку [Херсонской губ.], великий князь Кирилл Владимирович – на Мурман, а великий князь Борис Владимирович – на Кавказ.

Наконец, 5 января 1917 г. вышел указ Николая II, отсрочивший созыв Думы с 12 января до 14 февраля. Таким образом, и это пожелание императрицы Александры Федоровны было, в итоге, исполнено.

Но реальная опасность подстерегала императорскую чету не в стенах Таврического дворца, где заседала Государственная дума. В эти дни в свою завершающую фазу вступала подготовка «переворота», никоим образом не связанная ни с думскими прениями, ни с раскладом депутатских голосов. Неутомимый авантюрист А.И. Гучков, с 1915 г. стоявший во главе Центрального военно-промышленного комитета [ЦВПК], вынашивал планы «военного переворота». Вместе со своими соратниками он налаживал связи с начальником штаба Верховного главнокомандующего М.В. Алексеевым, главнокомандующими фронтами, другими военачальниками. Согласно первоначальному замыслу, предполагалось захватить царский поезд и вынудить царя отречься; одновременно в Петрограде, при поддержке надежной части войск, заговорщики собирались арестовать правительство и объявить о смене власти. Правда, осуществить этот план, по словам Гучкова, «было трудно технически», имелись также препятствия морального свойства – «известные принципы, верования и симпатии»