Отражение в глазах - [26]

— Думаешь? Ладно, держите за меня кулаки.

— Подержу, а потом как тресну ими эту машину! — взвилась Синицкая и швырнула степлер в ящик стола. — Рома, позвони техподдержке, не то прокляну!

— Жаль, что Княжев и меня не звал, — тихо выговорил Роман понимающе улыбнувшейся Тане и обреченно взял трубку телефона.

В дирекции было тихо. На стойке секретарей возвышались две розы, желтая и кремовая, каждая в аккуратной узкой вазочке. Юля нажала кнопку на телефоне, чтобы оповестить генерального директора о приходе Тани, но Егор сам распахнул дверь со своей стороны, словно ждал. Он был без галстука, в светлой рубашке с привычно расстегнутым воротником и в темных брюках. «Очень непринужденно и эффектно», — некстати подумала Таня и негромко поздоровалась, переступая порог кабинета.

Закрывающаяся дверь подействовала на нее странным образом: безумно захотелось пить, наверное, от волнения. Горло буквально начало саднить, и Таня тоскливо обвела глазами огромную комнату, натыкаясь взглядом на полупустой массивный стол с одним лишь ноутбуком на нем, добротное кожаное кресло, шкафы с какими-то документами и книгами.

— Проходите, Татьяна… Евгеньевна, садитесь.

Интересно, пауза между именем и отчеством только ей кажется искусственной?

Егор любезно отодвинул стул с высокой спинкой у стола и сам сел на такой же рядом, а не в кресло через стол. Вряд ли будет прорабатывать, иначе бы так не сглаживал разницу в их должностных положениях. Стул оказался очень удобным, и Таня, успокаиваясь, положила папку с материалами на край стола.

— Перед тем, как отчитаться о проделанной работе, я бы хотела от лица всех женщин нашего коллектива поблагодарить вас как руководителя за подаренные нам цветы, — произнесла Таня заранее заготовленную фразу и тут же ощутила всю убогость и топорность сказанного.

Егор тоже не упустил возможность добавить:

— Отлично сказано. Как на партсобрании. И все равно спасибо. Тем более, что все женщины нашего коллектива получением своих цветов обязаны именно вам.

— В смысле?

— А в смысле, что мне хотелось подарить цветы только вам. Но, подозревая вашу возможную реакцию на этот жест, я одарил розами и других. Так сказать, на общем фоне ваш цветок не выделился. Если только цветом. Красный был только у вас.

— Бордовый, — механически поправила Таня и покрутила сережку в ухе. — Я все-таки не поняла. Зачем вообще было дарить цветы, даже лично мне?

Княжев чуть склонил голову набок.

— Да, спать вам нужно явно не шесть часов в сутки, как вчера. Зачем дарят цветы, если не чтобы сделать приятное? Мне казалось, все женщины их любят. Вы нет?

— Я нет… Простите, что вы сказали?

Егор облокотился на свою руку, лежащую на столе, и без тени насмешки повторил:

— Я спросил, любите ли вы цветы. Если нет, что лучше подарить в следующий раз?

— Какой следующий раз? — наконец Таня вытряхнула из себя сознание идиота и пересела на стуле чуть глубже. — Я пришла с материалами по «Элит-кварталу»…

— Я в курсе всего, что наработано по этому объекту, и искренне восхищаюсь вашей результативностью за такой короткий срок. Но звал я вас по другому поводу. Папка о квартале была лишь предлогом.

— Для чего?

Опять эта сухость во рту!

Егор медленно встал и отошел к окну. Он словно намеренно создавал между собой и Таней расстояние, и это успокоило ее. Ровно до последовавших слов:

— Знаете, Таня… Можно мне называть вас так, по имени, без отчества? Очень хочется, и уже давно. — Княжев оперся ладонями о подоконник. — Вероятно, в это трудно поверить, но я ужасно закрытый человек. Шутить и улыбаться — одно, а открывать душу, пусть это и звучит нелепо и пафосно, — совсем другое. Во всяком случае, для меня.

Он сделал паузу, на лбу появились продольные морщинки, из-за чего его лицо стало каким-то незащищенным и очень искренним. И Таня опять невпопад подумала: «Вот и сбылось то, что пророчили школьнику Егору: очаровывать всех в радиусе десяти метров. А это доверительное выражение наверняка помогает разрешать любые трудности».

А Егор сделал небольшой шаг от окна и заговорил снова:

— То, что я вчера смог рассказать вам что-то про себя, много значит. И пусть вы почти не делаете того же в ответ. Важно другое… — После паузы Егор опять шагнул вперед. — Забудьте, что я ваш начальник. Поужинаем вместе. Один вечер. Просто еда. Просто разговор. Ведь вы боитесь, что может быть что-то еще, так?

— Ничего я не боюсь, — внятно ответила Таня своим рукам, ведь именно на них она смотрела последние секунды.

Волнение ее стремительно нарастало, сердце убыстрялось, а в животе («В том самом животе!») началось неприятное жжение. Черт, только бы справиться!

— Если помните, я предпочитаю быть честным, всегда, и прежде всего с самим собой. Принимая вас на работу несколько месяцев назад, я думал только о том, что моя команда дополнится нужным специалистом, к тому же хорошим человеком. Да, я был рад, не более того. Но теперь…

Еще один шаг вперед.

— Что теперь? — сдавленным голосом уточнила Таня и зажала ноющий висок. — Что изменилось за это время? Кажется, я не давала повода думать обо мне по-другому.

— И все-таки невольно дали. Это ваше умение слушать, сопереживать; ваш огонь, который вы почему-то сдерживаете, но он горит у вас внутри, несмотря ни на что; ваши милые иголки и колючки в виде защиты; ваши светлые кудряшки и такая же солнечная улыбка, которая вам так идет, хотя вы и редко сейчас улыбаетесь; ваша стойкость, жизненная сила…