Отражение - [7]

— Всё, — хором объявили маг и епископ, и так же дружно закашлялись: перенапряжённые голосовые связки не посмели подвести своих хозяев во время работы, но сейчас можно было расслабиться. Демоны и колдуны поддержки, едва услышав команду, почти все попадали там, где стояли, и только брат Андрэ, казалось, ничуть не утомился. Правда, всё его веселье улетучилось, стоило ему перевести презрительный взгляд с противников-помощников на свою рясу, теперь выглядевшую как натуральный саван покойника… В котором хозяин пролежал в земле лет эдак пять. Пся крёв!

— Н-ну и? — Халла, оказавшаяся на поверку довольно сильной одарённой, неуверенно оглядывалась по сторонам. Изменения вокруг казались незначительными — исчез туман, перестали шуметь без ветра верхушки деревьев, да ещё и свет от костра играл размытым пятном на высоком «потолке». Да и вообще, стало явно светлее.

— «Запруда» будет наполнятся несколько дней, как настоящий пруд, — закончил массировать кадык чуть светящейся дланью епископ. — Но поскольку мы теперь на самом дне… Попробуй что-нибудь сделать. Вы все — попробуйте!

Ведьма повела в воздухе пальцами — без видимого эффекта, но на её лице вдруг отразилось ясно читаемое недоверие. Саламандр, поглядев на это, пожал плечами и повернулся в сторону отрытого пламени… И то внезапно и без предупреждения вытянулось вверх едва ли не выше макушек окружающих поляну деревьев. Все отшатнулись от волны жара и заливающего пространство света, понося на разные лады придурка… и неожиданно замолчали. Переглянулись… То, что началось дальше, больше подходило под слово «шабаш». В отблесках форсированного магического пламени существа носились по траве, радостно обнимались, перекрикивались, и без удержу хохотали. И колдовали. Ну или проявляли способности, слившиеся с их сутью — кто как. Откуда-то полилась простенькая музыка — видно, кто-то припрятал свирели и мандолину недалеко в лесу, появилась туша коровы, намекавшая, что крестьяне не зря стараются проскочить «плохое место» в середине дня и кучей. Опьянение бьющей через край Силой, до сей поры многим просто не знакомое, было так велико, что даже Ульфхам растерялся и позволил себя завлечь в стихийно возникший хоровод. Только всеми забытые монахи как бы случайно оказались в стороне — и тихо и организованно отступили под защиту леса.

— Ходу отсюда, пока они не очнулись, — брат Андрэ, то и дело мрачно оглядывающийся через плечо, поторопил своих спутников. — Не хочу проверять, что будет, если они все разом навалятся.

— Вообще, Асмодеус пообещал гарантии безопасности, — пожилой епископ так же на ходу обернулся, прислушиваясь к долетающим весёлым выкрикам, — но ты прав, брат мой, не будем гневить Господа. Тем более с проклятого адом ублюдка станется придумать гадость в обход данного обещания. Да и меняются со временем люди… и нелюди тоже.

Но Бог не выдал своих людей — границу пространственной техники троица монахов миновала без приключений, оказавшись в знакомой еловой чащобе. Вокруг опять плавал плотный и противно-сырой туман, шумел ветер, а вот свет, зажёгшийся было в ладони архипастыря, очень быстро померк до едва тлеющего огонька. Пришлось озаботиться подготовкой факелов — благо, материала хватало, а сырую мёртвую древесину «уговорил» заняться ярким пламенем тягучий состав из очередной склянки, извлечённой из-под сутаны брата-алхимика.

С этой стороны наличие границы «запруды» вообще никак не ощущалось. Более того, судя по тому, как резко теперь переходил мокрый хвойный лес в не менее мокрый широколиственный — пространство, попавшее под заклинание, оказалось как бы вырвано из привычного мира, стало самостоятельным анклавом…

— Придурок Ульфхам всё-таки сам себя перехитрил, — вдруг внезапно развеселился Иоанн. — Ведь наверняка у всей этой веселой кодлы там, дальше на болоте, что-то вроде хутора или деревеньки на острове — не под ёлками же они зимой тут живут? А теперь пусть покукуют в лесу, хе-хе. Даже интересно, как они будут корячиться: на один дом под куполом древесины скорее всего хватит, а вот нормально расселиться… Ну, это уже не наша беда.

— Может, сходим поищем хуторок? — с азартом высказался шляхтич, так в душе и не отказавший от лихих привычек, приведших его в конце концов на поприще борьбы с колдунами и нечистью… не совсем добровольно. — Там, небось, много чего интересненького заныкано…

— Окстись, брате, — фыркнул архипастырь. — Или в болоте утонуть хочешь? Тропа-то неизвестная, а мои способности сейчас… Ну, сам видишь. И вообще, стяжательство — грех. Радуйся, что всё замышленное выполнили от и до — пора и честь знать.

— Как скажете, отче. — Аргумент с утоплением был весьма весомым.

— Тогда двинули — с Богом.

Ну, «двинули» — это было сильно сказано: плохая видимость и чащоба, полная одинаковых во тьме стволов, мало способствовали скорости и прямоте передвижения. Ориентироваться приходилось прежде всего на уклон местности — всё время поднимаясь «в горку», а это не всегда получалось. В итоге через двадцать минут блуждания монахи вышли на очередную полянку — в этот раз маленькую, но тоже занятую. Посреди лишайникового пятна вытянулся на боку знакомый белый волк… и помирал. По крайней мере, на людей он не отреагировал, только дышал тяжело и громко. Брат Павел, держа наготове новый сосуд с зажигательной жидкостью подобрался к зверю поближе, заглянул в морду, но вместо умных желтых глаз увидел лишь два слепых бельма, и разочаровано распрямился.