Отражение - [15]

— Змеенышь... — прохрипел Серый, едва встав на ноги.

В этот момент Степан понял, что тот действительно способен его убить, и в следующий раз шило воткнется в горло или висок. Вот уж когда действительно стало страшно. Перед ним, чуть покачиваясь, стоял готовый на все человек. Боль же все больше напоминала о себе.

И тогда Степан провел самую элементарную подсечку, вихрем бросившись в ноги противника. Такого поворота Серый своим заторможенным сознанием не ожидал. Далее было делом техники захватить руку и, по примеру Вени-каратиста, легко сломать ее в локте.

Дикий крик вырвался из разбитой глотки Серого, но это не остановило Степана. Он еще некоторое время распинывал крутящееся по земле тело и, в конце концов, наступил этому телу на горло. Чуть в стороне махал руками озадаченный рефери, давая понять, что кончились уже и первый и второй раунды, но противники гонгов не слышали.

Это было какое-то опьяняющее чувство злой и жестокой победы, помноженное на уверенность, что его противник поступил бы с ним еще хуже. Он вдруг подумал: а что если Серый выживет?

Ведь это сегодня он согласился на поединок, а завтра просто воткнет нож в спину? Новый страх заставил Степана сделать новое движение: он со всей силы наступил на горло под своей ногой.

6

В машине дяди Коли, где Степану заклеили бинтами и пластырем дырки в боку, Ольга долго плакала.

— Я думала, он тебя убьет, — прошептала она Степану в ухо. И в ее тоне он услышал не сострадание сестры, а нежность...

А ведь все, вроде как, было из-за нее! И вот она стирает пот и кровь с его лица, придерживает своей рукой раненый бок и даже не интересуется, жив ли его противник, тем более не замечает довольной ухмылки дяди Коли в зеркале. В какой-то момент Степан скользнул губами по ее лицу, и она не отстранилась.

— За победу! — дядя Коля с переднего сиденья передал две походные стопки, наполненные коньяком. — И за любовь!

Только сейчас Ольга смутилась, но не отстранилась от Степана, только сейчас он понял, что имеет на нее больше прав, чем его копия, защищая где-то какое-то абстрактное отечество в то время, как в защите нуждалась именно она!

Все, кроме молчаливого и чрезмерно серьезного водителя, выпили, а дядя Коля с тем же хитрым прищуром вдруг повел разговор о свадьбе. Мол, мы вам такой праздник отгрохаем, в Кремле таких не видывали. Спасая свои первые победы, Степан поторопился отказаться, сославшись на необходимость учиться. Ольга отмалчивалась, и разговор был отложен до лучших времен.

— А сейчас важно посмотреть твои раны, — закончил прения Николай Сергеевич, — чтобы никаких перитонитов и дырявой печени.

Машина остановилась у второй городской больницы. Знакомый врач дяди Коли после подробного осмотра пришел к выводу, что Степану повезло, но предложил его госпитализировать, чтобы избежать последствий от внутреннего кровоизлияния. Степан категорически отказался, пообещав, что завтра его обязательно привезут для осмотра и перевязки. Дядя Коля сунул в карман белого халата купюру, и они удалились.

— Вот только как домой ехать? — вслух подумал Степан.

— Поедем ко мне, родители на даче, я с удовольствием буду за тобой ухаживать. — Это сказала Ольга, и в голосе ее не было и тени сомнения.

Николай Сергеевич одобрительно крякнул и спросил адрес для водителя. Степан молчал, у него закружилась голова.

У Олиного подъезда распрощались с дядей Колей. На прощание он шепнул Степану, что предстоит серьезный деловой разговор, сунул ему в карман несколько купюр «на цветы для прекрасной дамы» и хлопнул дверцей. Черная «волга» с завидной и запретной скоростью вылетела из двора, оставив Степана и Ольгу выбирать свое будущее у подъезда.

Оказавшись на диване в гостиной, Степан пару раз застонал. Исходя из боли, в этом не было необходимости, но нужный эффект был достигнут: Ольга села на край дивана и стала гладить его по волосам. Теперь можно было стонать от блаженства, но Степан притянул ее за шею к себе и смело поцеловал в губы. То, как она сопротивлялась, было больше похоже на нерешительность, чем на твердое «нет». И Степан тут же показал, чем он отличается от ненастойчивого, уступчивого брата. Утром Ольга сказала, что они используют одни и те же слова нежности, только интонация чуть-чуть разная. Сразу же договорились ни о чем не жалеть: жизнь, в конце концов, не счастливый роман, а обстоятельства порой сильнее, намного сильнее человека. Правда, Семену об этом решили ничего не писать. Пока...

С Николаем Сергеевичем встретились через три дня.

— А ведь ты убил Серого... — как бы удивился дядя Коля.

Степан же в свою очередь удивился, что тот использовал слово «убил», а не «замочил» или «пришил».

— Ну, волноваться не стоит, многие считают, что он этого заслуживал... — продолжал Николай Сергеевич (Только через несколько лет Степан узнал, что Серый нагло замахнулся на место самого дяди Коли и давно уже утаивал положенную «обществу» часть доходов. И все же его не смутило, что сам он стал просто подвернувшимся орудием расплаты, ибо он от этого выиграл Ольгу и свое место под солнцем.).

— Его даже милиция искать не будет, а кто и вздумает искать — не найдут. Советский цемент хоть и не самый качественный в мире, но достаточно прочный, чтобы хранить тайны. Ах, знал бы Серый о своем личном вкладе в строительство жилья для тружеников. — В этом черном юморе был намек и для Степана. «Так мы поступаем с отступниками и наглецами», — досказали глаза дяди Коли.