Отравление в шутку - [46]

Она устремила на него испуганный взгляд.

— Миссис Куэйл, тот человек, которого вы слышали, мог быть не женщиной, а мужчиной, ходящим на цыпочках?

— Что? Какой человек? Я думала, вы ушли. Почему вы не уходите? Сиделка, пусть они уйдут!.. Я хочу, чтобы мне что-нибудь рассказывали, а дети только подходят к двери, говорят: «Мама, ты выглядишь прекрасно!» — не важно, как я себя чувствую, — и тут же уходят… Вы укрыли меня столькими одеялами — мне жарко… Почитайте мне что-нибудь. Как бы я хотела читать сама… Я так устала…

Мы бесшумно удалились. Взгляд этих круглых, широко открытых глаз стал бессмысленным. Хотя еще не было четырех, за окном темнело. Голубые кочаны на обоях расплывались, потолок покрылся тенями. В самой сердцевине пахнущей спиртом глухоты мерцала желтым пламенем печка…

Мы больше уже не видели миссис Куэйл живой.

Оказавшись снова в коридоре, мы ежились от холода. Рид открыл крышку больших золотых часов и защелкнул ее опять.

— Пустая трата времени, — недовольно произнес он. — Покажите мне ваши записи, Джо. Я должен возвращаться в город.

— Лучше спустимся вниз. Почему в этом доме не зажигают свет? Невозможно… Кто это?

Здешняя атмосфера действовала на Сарджента сильнее, чем он был готов признать. Его голос стал хриплым, а лицо — влажным, когда он бросил взгляд через плечо в полумрак. Но это оказалась всего лишь Мэри, старающаяся осторожно ступать по скрипучему полу.

— Джефф! — окликнула она шепотом, и я остановился. — Джефф, могу я минутку поговорить с тобой наедине?

Я задержался, тогда как остальные начали спускаться по лестнице. Мэри подождала, пока они дойдут до нижнего этажа, и положила мне руку на плечо.

— Джефф, ты должен что-то сделать. Это ужасно! Кларисса пьяна!

— Пьяна?

— Да. И я боюсь ее. Она все еще в комнате Джинни, и я опасаюсь, что она выйдет оттуда и папа ее увидит. В бутылке, которую Кларисса держала в бюро, было около полпинты виски. Она ее достала и…

— Ну, — неуверенно сказал я, — может, ей пойдет на пользу, если она запрется в комнате и напьется. Это поможет ей забыться.

— Нет! Ей стлало хуже! Она плетет невесть что и прячет ключ, чтобы я не могла ее запереть. Я боюсь, что она спустится в погреб за папиной выпивкой и он столкнется с ней. Это будет хуже всего. Почему в этом доме все сваливают на меня? Может быть, ты поднимешься и попробуешь что-нибудь сделать?

Разумеется, сделать я ничего не мог. Но я помнил известную латинскую поговорку и подумал, что из прекрасной Клариссы в таком состоянии можно будет вытянуть правду. Поэтому я последовал за Мэри наверх.

По какой-то непонятной причине я всегда рассматривал этот маршрут — вверх по чердачной лестнице, по циновкам и скрипучим половицам, в призрачных отсветах цветного стекла — как прелюдию к ужасам этого дома. Здесь ничего не происходило и не должно было произойти, пока стрелки часов не покажут половину пятого. Но вместо тиканья часов мне слышалось нечто вроде стука колес поезда, становившегося все громче и быстрее. Если бы я оторвал взгляд от часов, то наверняка закричал бы от ужаса в холодном сумраке мансарды, так как увидел бы верстак, на котором горела свеча и лежал топорик.

Я постучал в дверь комнаты Джинни и шагнул внутрь. Мэри осталась снаружи.

— Входите, великий детектив! — приветствовала меня Кларисса. — Ха-ха!

Она сидела в мятом пеньюаре в плетеном кресле у газового камина. Ее глаза затуманились, рот стал дряблым, но Кларисса оставалась гранд-дамой и смотрела на меня насмешливо и покровительственно. Сидя прямо и вцепившись в подлокотники, она напоминала королеву на троне.

— Все это чушь собачья, верно?.. Присаживайтесь, — пригласила Кларисса, указывая царственным жестом на соседний стул. — Я бы предложила вам выпить, но здесь остались капли.

— Чувствуете себя лучше?

— «Не стану ничего менять, поскольку мне на все плевать»,[35] — с удовлетворением процитировала она. — Уолтер мертв, но что из того? Сейчас я ничего не чувствую, хотя я любила его. Вы это знаете?

— Да, конечно.

— Я любила его, — повторила Кларисса, уставясь на огонь и кивая, — но, увы, он не был бесшабашным донжуаном. А мне нравятся донжуаны. Но все это чепуха. — Она начала смеяться, но сдержалась. — Теперь все будут делать то, что скажу я. Уолтер был состоятельным человеком и оставил все мне. Я это знаю. Больше не будет упреков, когда мне захочется немного выпить, как цивилизованному человеку. Я цивилизованная, а они нет. Теперь я хозяйка в этом доме. Ха-ха! Забавно…

Внезапно ее глаза наполнились слезами.

— Но они не должны так говорить об Уолтере. Если бы папы и мамы не было в живых, мы могли бы уехать. Но пока они живы, я не могла. Не знаю почему — иногда я их ненавижу, но бросить не в состоянии. Только я бы не хотела путешествовать с Уолтером. Я бы стыдилась его. Я хочу уехать одна!

— Успокойтесь! — сказал я, так как хнычущий голос становился все громче.

— Я боюсь, они подумают, что я это сделала, — продолжала Кларисса. — Потому что у меня была возможность. И я часто думала, что, если бы папа, мама и Уолтер умерли, я могла бы уехать и сказать остальным: «Ха-ха!» И мне казалось, что все читают мои мысли.