Отпусти синицу - [47]

Ю р к а. Верно…

Н и к о л а й. Я чувствую. Тебе это, — чтобы любить сильнее. Все это любить… Чтобы рассказать, как любишь. Потому что я ведь тоже люблю, и другие любят, но сказать у нас — не получается. Но чтобы сказать, надо очень сильно полюбить, только тогда будет правда… Черт знает, что несу, да?

Ю р к а. Хорошо несешь, Коля…

Н и к о л а й. А потом ты уедешь. Чтобы тосковать по этим лесам, и по этому дому, и по этому вычерченному дождями забору… И в тоске еще сильнее любить… Теперь ты скоро уедешь, да?

Ю р к а. Теперь скоро…

Н и к о л а й. Я знаю. Это ничего, что уедешь. Так надо. Теперь ты будешь помнить.

Ю р к а. Теперь я буду помнить.

Н и к о л а й. Ты немного любишь меня?

Ю р к а. Очень люблю, Коля.

Н и к о л а й. Братья мы с тобой… Я — тут, ты — в другом месте, а все равно мы — одно…

Появляется  В и к т о р, на нем непривычно мятая одежда. О л ь г а, увидев его, кидается к зеркалу, лихорадочно пытается сделать что-то с лицом, с волосами, хотя делать ничего не надо — все в порядке, как всегда. Надевает бусы, морщится от своего вида, срывает их, утыкается в книгу.

В и к т о р (здоровается с братьями). Дома?

Ю р к а. Дома, дома, проходи… (Виктор входит в комнату.)

О л ь г а (управляет собой железно, голос будничен.) А, это ты… Привет.

В и к т о р. Здравствуй, Оля.

О л ь г а. Помилуй, что за вид? Ты откуда?

В и к т о р. С работы.

О л ь г а. Разве уже сентябрь?

В и к т о р. Нет, я не в школе.

О л ь г а. А, да, дед рекомендовал тебя в кочегарку.

В и к т о р. Оля, выходи за меня замуж?

О л ь г а. Я ослышалась?

В и к т о р. Имею честь просить твоей руки!

О л ь г а (вспыхнула). Скоморох!.. Как вы все мне надоели…

В и к т о р. Оля…

О л ь г а. Где ты был целый месяц?

В и к т о р. Сено косил.

О л ь г а. Что?.. Впрочем, это меня больше не интересует.

В и к т о р. Да нет, Оля, это правда. Я на сенокосе был. Сначала просто так — пошел, пошел, не хотелось в городе, подумать хотелось. В общем — шел, шел, а там бабы в платках, сено сгребают, иди к нам, кричат, — голоса звонкие, на весь луг, в городе таких голосов нет… Я и пошел к ним.

О л ь г а (фыркнула, как кошка). Толстого перед этим читал?

В и к т о р. Нет, перед этим я говорил с тобой.

О л ь г а. Оказывается, я произвела впечатление.

В и к т о р. О, да.

О л ь г а. Ну, и дальше?

В и к т о р. Дальше? Меня косить научили. Вставал — четырех не было. Свежесть, чистота… Вечером шатался от усталости, валился в сено, но даже во сне чувствовал, что мне хорошо.

О л ь г а. Это все?

В и к т о р. Я там ходил босиком.

О л ь г а. Ну да, тоска о лаптях, теперь это модно.

В и к т о р. Оля, я знаю, что нам с тобой делать. Нам нужно так же, как те двое, из твоей редакции. Нам нужно сначала. Мы запутались, нам нужно сначала. Мы уедем. Пусть прошлое останется здесь, в этом доме. Мы уедем, чтобы у нас было по-другому.

О л ь г а. Куда?.. Куда уехать?..

В и к т о р. Все равно. Просто нам нужно начало.

О л ь г а. Сумасшедшие… сумасшедшие. Или я?.. Может, это я сошла с ума и ничего не понимаю?.. Нашел пример для подражания! Эти двое… Уехать! Начать с начала! Зачем?! Да вас нужно исключать… изолировать от общества! Чтобы не распространялась эта зараза!

В и к т о р. Оля… Оля, я пришел за тобой…

О л ь г а. Не прикасайся ко мне! Я ненавижу тебя! Ты мой враг! Я не позволю… Слишком много вам разрешили! Всем! Слишком много!.. Являются на готовое, и никакой благодарности! Воротят нос и требуют неизвестно чего! Из скорлупы не вылезут, а уже свое мнение!.. (Швырнула книгу, которую держала в руках.) Читайте его — он выразитель дум и чаяний!.. Он в чем-то сомневается, он требует ответа, будто его выбрали в ревизионную комиссию! А право? Право где у вас — требовать, сомневаться, иметь собственное мнение? Кто вас уполномочил?..

В и к т о р (поднял брошенные Ольгой янтарные бусы). Сколько-то миллионов лет назад что-то подобное уже было… Вот у этих муравьев. Они раз и навсегда распределили обязанности: ты кормишь, ты охраняешь, ты даешь потомство, ты выгребаешь сор, а ты обезвреживаешь тех, которые думают о странном… (Осторожно положил бусы.) Я шел по лесу и убедился, что и через миллионы лет муравьи остались муравьями. Оля… Что мы делим? Оля, я пришел за тобой. Я сказал Григорию Борисовичу, что мы приедем вместе. Он побежал покупать что-то в подарок.

О л ь г а. Он поверил, что я приду?

В и к т о р. Да.

О л ь г а. В такую минуту женщине положено быть счастливой. Надо постараться, как ты считаешь? Попробую. Можешь меня поцеловать, если хочешь. Нет? Не хочешь? Странно. Я думала, ты умираешь от любви.

В и к т о р. Оля…

О л ь г а. Я вот тоже ничего, в сущности, не чувствую. Ни радости, ни счастья. Ни сожаления о том, что у меня их нет… Чего ты смотришь? Ну да, ну да, не могу я этого — любить! Нету во мне любви, нету!.. Ну и как? Берешь в жены?

В и к т о р. Беру…

О л ь г а. Врешь ты все…

В и к т о р. Беру!

О л ь г а. А зачем? Из принципа? Из высоких соображений? Чтобы меня своим добром уравновесить? Так думаешь? Я же вижу, что так думаешь! И считаешь, что победил уже? Свое назначение исполнил? А ну — как откажусь… Откажусь женой твоей быть? И откажусь! Отказываюсь!..