Отпусти синицу - [41]
Н и к о л а й. И чего все о рыбе? Хоть топись.
А н д р и а н. А вот карп — тот на распаренный горох берет. Хитрая штука — карп. Осторожный, думает много. Однако же — и на пиявку может. И это — на жмых… И на картошку. Картошку немного подсолить…
Н и к о л а й. А дальше?
А н д р и а н. Что дальше, сын?
Н и к о л а й. А дальше, дальше что?
А н д р и а н. Это… Женюсь я, Колька…
З а н а в е с
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Прошло еще несколько месяцев. Та же обстановка, только прибавились две детские кроватки-качалки да видно, что где-то идет ремонт. А н д р и а н и М и к о л а. М и к о л а возится с птичьей клеткой.
А н д р и а н. Батя… Ты это — сторонишься, вроде.
М и к о л а. Смотрю, на других сваливать горазд. Сам, как во хмелю, ничего не замечаешь.
А н д р и а н. Осуждаешь?
М и к о л а. Мне что… Сам не маленький.
А н д р и а н. Батя… Не в монастырь же теперь!
М и к о л а. Мне что… Внук вот появился, дело нашлось… Молода больно, постарше бы взял.
А н д р и а н. Так ведь тут как… Тут без выбора, батя.
М и к о л а. То-то и оно. Бывает. Будто промеж жерновов. Умна Степанида — развязала тебя.
А н д р и а н. Ты что… Неуж думаешь?..
М и к о л а. Ничего я не думаю, друг ситный. Сердце у любого разорваться может. Завел ассамблею. Дело стоит, иди. Семью увеличил — обеспечивай. Шифер-то привезут?
А н д р и а н. Должны.
М и к о л а. Оно, конечно, мысли всякие. Мыслям не закажешь. Но и Анна ничего. И ребята приняли — сумела. Только Ольга фырчит. Ну, так на Ольку и свой не угодит! Иди, работай!
А н д р и а н (выпрямился даже, будто тяжесть свалилась). Это… Батя, ты все хотел черного дрозда поймать… Так я схожу в воскресенье, поймаю! (Уходит.)
М и к о л а. Мне что… Живое о живом думает. Для тех, кто в мертвых окажется, несправедливо. Значит, не оказывайся. Опять же — внук… (Садится на стол, качает кровать, читает газету. На мотив колыбельной). А-а, а-а… Митинг в партизанских джунглях… А-а, а-а… Гонка вооружений в ЮАР… Землетрясение в Пакистане… А-а, а-а… (Входит Анна с ребенком, укладывает в другую кровать.) Утих? Гляди-ко. Поперечный у Наташки малый, только тебя и признает. И голосище агитаторский, уши позаклинило.
А н н а. Чш-ш… Тише. Спит…
М и к о л а. Это зря. К тишине не приучай. Тишина штука ненадежная.
А н н а. Еще успеет…
М и к о л а. Ты почему газет не читаешь? Каждый день то землетрясение, то бомбежка. И так, и этак трясет матушку.
А н н а. Не хочется про такое читать.
М и к о л а. А вот твой парнишка веселый будет. Любит газеты. Особенно, ежели где переворот. Как услышит про переворот — до того хохочет, до того хохочет — аж пеленки мокнут! (Анна улыбнулась, уходит в другую комнату. Дед смотрит ей вслед. Посмеиваясь, меняет младенцев местами.) Ну-ка, внуки-правнуки…
Входят К о н с т а н т и н и Н а т а ш а.
Н а т а ш а. Угомонился?
М и к о л а. Анна с ним лучше твоего управляется.
К о н с т а н т и н. Дед, правда — у него мой нос? (Дед фыркнул.) Ты чего, дед?
М и к о л а. Я-то? Я ничего…
К о н с т а н т и н. Совершенно определенно — мой нос! (Микола на цыпочках удаляется.)
Н а т а ш а. Костя, ну, когда мы уедем из этой… из этого… из твоего родного города? В конце концов, квартира в Москве пропадет.
К о н с т а н т и н. Ну и пусть пропадет!
Н а т а ш а. Костя, я не могу так… Ольга ваша — с ней и живешь по обязанности… Костя, уедем, а?
К о н с т а н т и н. Агу… Твоя мама притворяется. Делает вид, что ничего не знает. Будто не знает, что у твоего папы пускают новый цех.
Н а т а ш а. В прошлом году у тебя ставили новое оборудование.
К о н с т а н т и н. Мы с сыном никогда не поверим, что ты против нового оборудования.
Н а т а ш а. А что будет в следующем году?
К о н с т а н т и н. В следующем году новое оборудование будет старым. Это понятно даже ребенку. Агу…
Н а т а ш а. Ясно. У попа была собака.
К о н с т а н т и н. Наточка, мы с сыном совершенно уверены…
Н а т а ш а. Они с сынам… Я просто лопну от смеха.
К о н с т а н т и н. Почему? Почему это наша мама лопнет от смеха?
Н а т а ш а. Потому что это не твой ребенок.
К о н с т а н т и н. Агу… А чей же это… Что? Что ты сказала?
Н а т а ш а. Господи, Костя! Твой ребенок лежит в другой люльке.
К о н с т а н т и н. Это все дед… Это дед развлекается! Пыжовское остроумие! Знаешь, что такое пыжовское остроумие? Сядут на ежа и сутки хохочут! Наточка, уедем, ей-богу уедем!
Н а т а ш а. Понятно, мы остаемся здесь навсегда. (Входит Анна. На мгновение остановилась и безошибочно направилась к своему ребенку.) Учись!
К о н с т а н т и н. Ну, дед… Если он воображает, что можно безнаказанно издеваться над молодыми отцами… (Скрывается.)
Н а т а ш а. Удивительный дом — в нем снова пропала моя вещь. Аня, ты не видела моей косынки? Обыкновенная желтая косынка.
А н н а. По-моему, ее взял… Ее кто-то взял.
Н а т а ш а. Юрка? Грандиозно! (Уходит. Анна укачивает ребенка. У нее спокойное лицо, спокойная улыбка — такими спокойными люди бывают во сне. На подоконнике появляется Юрка, на шее завязана желтая косынка.)
Ю р к а. Здравствуй, мама Аня… По комнате ходит мама Аня, фартучек с цветочками, мама Аня, волосы черные, мама Аня, а лицо тихое, как во сне.
Повести и рассказы о людях разных профессий и разных поколений. Автор вводит читателя в сложный внутренний мир человека, тяготеющего к осмыслению своих поступков.
Спасение духовности в человеке и обществе, сохранение нравственной памяти народа, без которой не может быть национального и просто человеческого достоинства, — главная идея романа уральской писательницы.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.