Отпусти синицу - [16]
Пауза.
А л е к с а н д р. Хорошо, что он жив.
В а с и л и й. Внизу кустики были.
А л е к с а н д р. Что?
В а с и л и й. Кустики, говорю, внизу были…
Показалась Е л е н а. В а с и л и й отходит в сторону.
Е л е н а (подошла тихо, остановилась, говорит не сразу). Я пришла проститься, Саша. Я только посмотреть на тебя и уйти. И сказать, что виновата только я. Виновата в том, что перестала верить…
А л е к с а н д р. Самое страшное мне сейчас вспомнилось… Бомба ухнула, и там, где была мать, — яма, и парок над развороченной мостовой. Потом я много дней шел… С одной улицы на другую, с одной улицы на другую. Потом какой-то человек дал мне кусок хлеба. И это врезалось в память так же, как воронка от бомбы, где стояла мать. Кто-то голодный отдал мне свой хлеб. Потом я понял, что это было сильнее бомбы. Этот кусок хлеба спас меня, и сколько бы я ни работал, сколько бы ни строил — я все равно буду в долгу. В долгу перед теми, чьим подвигом жив.
Е л е н а. Спасибо… Ты прости меня. (Ушла.)
В а с и л и й закурил, подошел к А л е к с а н д р у. Молчит.
В а с и л и й. Ничего. Нормально. Стой, не надо. Потом поймешь, что не надо. Все нормально.
А л е к с а н д р. Нет, я верну ее.
В а с и л и й. Стой!.. Не вернешь. Все нормально.
А л е к с а н д р. Каждый день что-то в себе отметаешь, каждый день с собой в борьбе… И все это с кровью, зубы зажав, через себя — к себе…
В а с и л и й. Все нормально…
Показалась К с е н и я и опирающийся на палку И л ь я. С другой стороны возвращаются П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а и К л а в д и я.
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Собираемся, ребятки? Вот и хорошо…
И л ь я проходит за спиной А л е к с а н д р а, задел больной ногой о камень.
К с е н и я. А мне-то теперь что?
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а (гладит Ксению). Ну, полно, полно…
И л ь я, полный ненависти, стоит над А л е к с а н д р о м. Поднимает камень.
К с е н и я. Жизнь бы сначала начать…
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. А ты не о вчерашнем дне думай — о сегодняшнем.
К с е н и я. Я и так о сегодняшнем…
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Ну, полно, полно…
И л ь я медлит. Боль в ноге сгибает его, он опускает камень, и сам опускается и плачет слезами бессилия и поражения, и только сейчас все поворачиваются к нему, и так необычно всем видеть слезы И л ь и, что на него смотрят молча.
Илюша, сынок… Ты что? Дом жалко? Так и мне жалко, и я всплакнула…
И л ь я (оттолкнул мать). Не могу. Не могу! Нет места! Жизни нет…
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Илюша…
И л ь я. Не могу с вами! Не хочу с вами!..
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Илюша, куда ты?
И л ь я. Не хочу… Ксенька, уйдем от них… Вставай, уйдем! (Тащит Ксению.)
К с е н и я. Пусти, Илюша. Пусти меня… Не пойду я.
И л ь я (задохнулся). Ты?!
К с е н и я (выпрямилась). Не пойду.
И л ь я. Ты!.. И ты!.. Ненавижу! Всех ненавижу! Всех!..
Ковыляет прочь.
К л а в д и я. Илька!
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Пусть, не держите его… (Илья скрылся.) Что же теперь… Пусть… Как хочет. Посидим перед дорогой, ребятки…
Сидят молча.
З а н а в е с
ОТПУСТИ СИНИЦУ
Пьеса отмечена премией на Всесоюзном литературном конкурсе МВД СССР и Союза писателей СССР.
Федоров Евгений Львович.
Геннадий, е г о с ы н.
Константин Львович, б р а т Ф е д о р о в а.
Нина, п о д р у г а Г е н н а д и я.
Микеша, п р и я т е л ь Г е н н а д и я.
Клюквина, м а т ь М и к е ш и.
Зинка.
Никита, с т о р о ж н а к л а д б и щ е.
Митин, м и л и ц и о н е р.
Девушка.
Странный человек.
Студентка.
Старуха.
_____
Большой город. Наши дни.
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
Сквер, потом квартира Ф е д о р о в ы х. На скамеечке сидят С т а р у х а и С т р а н н ы й ч е л о в е к. Мимо них проходят Ф е д о р о в и Г е н н а д и й. Ф е д о р о в в милицейской форме.
С т а р у х а (провожая Геннадия взглядом, с удовольствием). Сграбастали голубчика!
С т р а н н ы й ч е л о в е к (из-за газеты). И правильно. Учить надо!
С т а р у х а. Хулиган какой. Сразу видать — хулиган. Глазищи — что тебе кухонные ножи. Такому попадись!
С т р а н н ы й ч е л о в е к. И правильно. Не попадайся!
С т а р у х а. Вчера меня напугали какие-то… Электричество в коридоре выключили да как курицей закудахчут!
С т р а н н ы й ч е л о в е к. И у меня вот тоже — студенты живут.
С т а р у х а. И что?
С т р а н н ы й ч е л о в е к. А то.
С т а р у х а. А-а… Эко, жалость-то… хулиган-то… Молоденький, ума нету…
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Комаров покормит — поумнеет!
С т а р у х а. Одежа на ем ладная…
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Ворованное, может.
С т а р у х а. Лютые они людоеды — комары… Отпустили бы его сердешного.
С т р а н н ы й ч е л о в е к. Того отпустят, этого отпустят, так и сидеть некому будет.
С т а р у х а. Ну, уж… Теперь без дела не бывает.
С т р а н н ы й ч е л о в е к. А у моей сестры так весь лук с грядки повыдергали. И найти не могут. А чего бы проще. Всех бы, от кого луком пахнет…
На скамеечке еще продолжается разговор, а Ф е д о р о в и Г е н н а д и й уже входят в комнату. Из другой комнаты выходит К о н с т а н т и н Л ь в о в и ч со стопкой книг.
