Отпуск с папой - [18]

– А почему твоя сестра не пошла к врачу? Мне было бы все равно, что считает по этому поводу мама.

– Моя мама врач.

– Ах вот как…

– Она всегда боялась нас залечить.

Да, это, разумеется, аргумент. Родителей с завихрениями полно.

Я убрала три стола, сварила четыре кофейника кофе, подрезала колбасы и запомнила имена трех постояльцев к тому времени, когда на завтрак явилась Доротея. Она была в обрезанных джинсах и яркой футболке и влетела в холл одновременно с Гезой, тащившей в подвал корзину с бельем. Они сразу понравились друг другу, и Геза решила устроить себе маленький перерыв и выпить в саду кофе.

Пока Доротея завтракала, сидя в плетеном кресле, мы слушали рассказ Гезы о потрясающей истории любви Хуберта и Теды.

– Хуберт из Эссена, владеет какой-то большой фабрикой, понятия не имею, что там делают, но деньги у него, во всяком случае, водятся. Я знаю его с детства, они с женой приезжали каждое лето. Фрау Зандер умерла четыре или пять лет назад. И вот позапрошлым летом он приехал снова. И стал приглашать Теду в Эссен. Поначалу Теда отказывалась, думаю, она никуда не ходила с мужчиной с тех пор, как двадцать лет назад умер дядя Отто, но потом согласилась. Так все и началось.

Доротея проглотила кусок.

– А сколько им лет?

Геза задумалась.

– Теде, пожалуй, около семидесяти, а Хуберту семьдесят четыре или семьдесят пять.

– Кристина, мы в сорок уже думали, что с любовью покончено. А у нас, оказывается, еще полно времени.

Мне эта история показалась очень романтичной.

– И сколько они уже вместе?

– Погоди… Марлен приехала на остров в июне прошлого года, а с августа они вместе путешествуют. Значит, почти год.

Доротея вздохнула:

– Красивая история. И успокаивает душу. Когда-нибудь, Кристина, мы тоже найдем своего Хуберта! Выпьем за это!

Мы торжественно чокнулись кружками с кофе.

Вопрос Доротеи: «А где, собственно говоря, Хайнц?» – вернул меня из романтического настроения на землю.

– Господи, Марлен взяла его с собой в пивную, это было час назад. Надеюсь, там все в порядке.

Я резко встала. Геза растерянно на меня посмотрела.

– А почему может быть не в порядке? Что с ними?

Доротея безмятежно допила свой кофе.

– С Марлен абсолютно ничего. Кристина не слишком хорошо управляется с папой. Он, я бы сказала, иногда бывает несколько спонтанным.

Гезу это сбило с толку еще больше. Я попыталась ей объяснить:

– Папа не любит ездить, собственно, он и не ездит, во всяком случае, без мамы. Поэтому сейчас слегка переживает. Для него все это внове.

– Переживает – это хорошо, – рассмеялась Доротея. – Геза, не волнуйся, наш Хайнц очень забавный. Мы сейчас пойдем туда и посмотрим. Либо Марлен уже удушила его электрическим проводом, либо он приобрел по меньшей мере восемь новых друзей. Последнее мне кажется более вероятным. Кстати, Кристина, у тебя что-то на ноге.

«Я пью за тебя, Мари…» Голос отца звучал громче, чем у Фрэнка Зандера, чью уличную песенку крутили на радио. «За то, что быыыыыыло…»

Я смотрела на него через открытое окно. Стоя на лестнице, он шпателем заделывал дыру в стене. Услышав, что мы пришли, отец повернулся. Лестница качнулась, у меня перехватило дыхание.

– Мастер, не свались мне тут.

Шкаф в синей робе и с бородой мгновенно оказался рядом и придержал лестницу. Папа улыбнулся ему и оперся рукой о только что зашпатлеванную стенку.

– Как будто я могу свалиться с лестницы! У меня превосходное чувство равновесия, поэтому не волнуйся.

Шкаф скептически посмотрел на него.

– Привет, Кристина, привет, Доротея. Это Онно, электрик. Онно, это моя дочь и Доротея, она с телевидения и будет все здесь красить.

Он провел рукой по лбу, размазав шпатлевку. Его глаза на фоне белой массы казались совсем синими. Доротея завороженно смотрела на него.

– Хайнц, у тебя что-то на лице…

– Так и бывает. – Папа осторожно спустился с лестницы. – Работа оставляет след. Я тут стены шпатлевал, чтобы у тебя для покраски была ровная поверхность. Это, может, и похоже на стену… ты себе не представляешь – сплошные кратеры. Ведь нужно все скорей, скорей, на подготовительные работы не размениваются. Рабочим на все это плевать.

Я поискала зашпатлеванные места на стене, но нашла лишь одно, с отпечатком руки. Наверное, тут и находился кратер.

Кроме нас и Онно, в помещении работали еще двое. У молодого человека на робе красовался тот же логотип, что и у Онно, второй был постарше, они с Марлен стояли в стороне у стола, листая каталог цветов. Папа вытер руки о джинсы и потянул нас с Доротеей за собой.

– Девушки, давайте я представлю вас команде, чтобы вы знали, с кем мы имеем дело. Ну, Онно вам уже известен, он старший над электриками, они тут свет делают, лампы и все такое. Он милый, не слишком разговорчивый, но за это ему и не платят. Он тоже любит слушать шлягеры. И знает Калли.

– Мы вместе в карты играем, Калли и я. – Онно подал нам руку и слегка поклонился. Папа с гордостью смотрел на него.

– Это Хорст, товарищ Онно.

– Здорóво.

Хорст тоже подал нам руку и отвесил поклон. Вид у папы с Онно был довольный.

– Тот, что стоит с Марлен, нам не знаком. Он с материка, говорит Онно, наверное, художник. – Отец понизил голос: – Выглядит как хиппи. Я даже не знаю…