Отпуск на халяву - [7]

Мне вообще нравится многое из того, что нравиться не должно. Но только теперь, когда стукнуло за сорок, я, наконец, поняла, что я тоже человек и имею право на свои причуды. Есть же счастливые люди, которым этого и понимать не надо, они с этим живут. А я как будто спала все годы и только начала просыпаться. Стала, наконец, делать то, что надо мне – МНЕ! Интересно, у других как с этим, с какого в среднем возраста человек начинает говорить «нет»? Начинает носить ту одежду, в которой ему удобно, а не для других. Вот дети мои явно «спят» еще, для них очень важно мнение окружения, а муж вроде и «не спал» совсем…

– Наташа, вы будете завтра? С утра придут разработчики! – перехватил меня Сан Саныч прямо у вешалки, когда я собиралась исчезнуть. – А что – обязательно быть, ну Сан Саныч! – заныла. Фу, самой противно, как девочка. – Ведь праздник же. – Я договорился. Вы нужны и должны быть. Покажете результаты по Чаре.

Ну что ж, это называется – обломали. Застолье у них часов с одиннадцати, разработчики уйдут где-то за полчаса до. Меня собрались поймать – усадить за стол. Посмотрим – сыграем.

А дома – приятный сюрприз: приехала на вечерок моя гордость Яночка. Странно, перед праздниками ее обычно к нам не заманишь, что-то случилось. Часа два вешала лапшу про свою жизнь, наконец, вот оно: – Мама, мы со Славой завтра на часок приедем, будь дома.

Я подавилась. – Зачем? – Ну, познакомить вас, тебя с праздником поздравить. – Ты ж знаешь, я не люблю поздравлений. – Мам, ну не позорь меня, у них в семье так принято. Только оденься получше, а то мне стыдно будет.

Нет, не вынесу, не смогу. Первая встреча с её мальчиком – это серьезно! Раз в жизни бывает! Не справлюсь, знаю, слишком я убогая, чучело – мамашка… опозорю девочку, испорчу ребёнку жизнь. Надо выкручиваться.

И родилась же я такой моральной уродиной! Как должна вести себя женщина, когда дочь впервые собирается познакомить ее с любимым? – Приготовить вкусной еды, встретить его радушно и за столом, в приятных разговорах, выведать что можно. Для меня же это не выполнимо, даже не потому, что не умею хорошо готовить, есть и поддерживать разговор, а потому, что я дикая. На мой вкус, меня знакомить с кем-то можно только внезапно, пока я не испугалась и убежала.

Весь вечер оттирала кухню. С тех пор, как дети выросли, дала себе отдых и убиралась по минимуму, а грязи-то накопилось – ужас! Только одну кухню и отчистила, а руки все посечены, кровят, спина опять разламывается. Ещё сделаю легкий перекус для них на завтра – и всё.

Ну и денёк предстоит для моей нервной системы… Надо всё просчитать как следует и помыть голову!

Назавтра с утра накрасилась. Сколько же я не красилась? – года два, наверное. А ведь раньше без макияжа ощущала себя не комфортно, будто голая. А сейчас наоборот – эта тушь щиплет глаза, румяна стягивают кожу, а ведь вся косметика из Янкиного шкафа, свежая и качественная! Из одежды надела брючки и пиджачок, сто лет к ним не притрагивалась, маловаты стали, еле втиснулась. Брюки застегнула не до конца, подколола булавкой, а пиджак оставила нараспашку. Фу, жирюга… ладно, другой одежды все равно нет, а в обычный удобный рабочий костюм влезать нехорошо, все будут нарядные, не надо портить им праздник. Сумку оставила дома, пропуск в кармане. Главное – ни с кем не столкнуться по дороге на работу, оставить пальто внизу в вестибюле, и пусть здесь пусто и никто не вешает, не украдут ведь! Теперь самое сложное – войти в нашу комнату… кокон надела, давай уже двигай! боже, ноги не идут, не могу! Не думай ни о чем, не думай, защитное поле охраняет, берись за ручку, жми, открывай… входи уже, чучело!

Знали бы они все, как мне даются их праздники. Вошла, покопалась для виду у вешалки – вроде раздеваюсь – и мой выход! Бабы наши в отпаде, чувствую: накрашенной они давно меня не видели. Охи -ахи. Надо сказать, что с моей блеклой внешностью макияж творит просто чудо, и я это знаю. Становлюсь другой: интересной, симпатичной, загадочной. Не забыть об идиотской улыбке! – Здрасти, где клиенты, Сан Саныч?

А он уже подбегает, лыбясь во всю ширь, подхватывает меня под локоток и за свой стол увлекает. Скоро и заказчики-мужчины подходят, начинается работа в моем углу, за компом. Женщины наши копошатся, стол собирают, запахи пошли. До мужчин доходит, что пора и честь знать. Провожаем их до лифта, скулы сводит от застывшей улыбки. От Сан Саныча избавляюсь по разработанному плану – дефилирую походкой цацы в туалет, а уж оттуда, оглядываясь по сторонам, пока пустой коридор – вниз, к пальто. И на улицу. Ура! Разобралась с одной проблемой! – И не думай, не думай, просто смотри и дыши, – успокаиваю себя.

Сначала в душ, смыть с лица противную бутафорию. Когда дети подъедут – не сообщили точно. И не надо, все равно их проведу. Ох, Наталья, что же ты делаешь, Яна не простит! – понимаю ясно, но дикость уже овладела мной, и тело не слушает здравые мысли. В продуманной небрежности оставляю стол, на нем записку: «Яна, извини, аврал на работе, сегодня не смогу быть с вами. Мама».

Одеваюсь тепло, готовлюсь к внезапному бегству. На улице холодно, заняла с биноклем место у лифта, откуда виден вход в подъезд. Уселась поудобней – и за книжку, но все подъезжающие машины отслеживаю. Вот они, приехали! Быстро работаем! Хватаю приготовленные вещи – и за угол, на лестничную площадку. Слышу, подъехал лифт, выходят голубки, воркуют, он боится, Яна волнуется. Какая же я плохая, негодяйка! На звонок им никто не отвечает, естественно, Яна что-то лопочет растерянно. Входят, наконец.