Отон-лучник - [28]

С этого дня и до самой своей смерти принцесса Беатриса каждый день приходила на свой балкон, но ни разу более не видела ни лодки, ни лебедя, ни рыцаря.

Вот и я просила сегодня Родольфа Алостского умолить Господа, чтобы он сотворил для меня чудо, подобное тому, какое он по своей бесконечной милости сотворил для принцессы Беатрисы.

— Да будет так, — улыбаясь, ответил Отон.

X

Граф фон Равенштейн сдержал слово. Едва взошло солнце, как на лугу, простиравшемся от стен замка до самой реки, уже стояла палатка графа и на вершине ее развевался стяг Равенштейна. На входе в шатер висел щит с его гербом: на алом фоне золотой лев взбирался на серебряную скалу. И каждый час из палатки выходил трубач и на все четыре стороны света трубил вызов к бою.

День клонился к закату, но никто не отозвался на вызов графа фон Равенштейна. Как мы уже говорили, друзья, союзники или родственники князя Адольфа Клевского либо слишком поздно получили весть, либо не могли прибыть ему на помощь: одни не могли оставить императорскую службу, других удержали личные дела. Поэтому никто так и не приехал. Старый рыцарь с тревогой на челе расхаживал по крепостным стенам, Елена молилась часовне принцессы Беатрисы, а Отон всем предлагал побиться об заклад, что он три раза подряд поразит стрелой золотого льва на гербе графа фон Равенштейна. Тем временем Герман исчез, и никто не знал, куда он подевался, — он не отозвался на утренней перекличке.

Ночь наступила, не принеся никаких перемен: и у осаждающих и у осажденных все оставалось по-прежнему. Елена не осмеливалась поднять глаза на отца. Лишь теперь она в полной мере осознала последствия своего поступка — она отказала графу столь неожиданно, столь внезапно, что теперь трепетала, как бы старый князь не стал выспрашивать, почему она так поступила.

Заря следующего дня занялась над замком, как и накануне предвещая одно лишь уныние и опасности. И при первых лучах солнца вновь запели трубы герольдов графа фон Равенштейна. Старый князь каждый час поднимался на крепостную стену, глядел на трубача, озирал окрестности и клялся, что, случись подобное во времена его молодости, уже не менее десяти охотников встали бы на защиту правого дела. Елена не выходила из часовни принцессы Беатрисы. Отон по-прежнему казался спокойным и беззаботным среди снедавшей всех тревоги. Герман так и не появился.

Ночь прошла неспокойно. Занималось утро последнего дня отсрочки. А потом — штурм, рукопашная. Сотням людей предстояло заплатить жизнью за каприз юной девушки. Вот почему, едва восток озарился первыми лучами солнца, Елена, проведшая ночь в слезах и молитве в часовне Беатрисы, решила пожертвовать собой, дабы прекратить эту распрю. И когда она шла через двор, собираясь переговорить с отцом, который, как сказали, находился в оружейной, ей вдруг сообщили, что Отон также не отозвался на утренней перекличке и все считают, будто он и Герман покинули замок. Эта весть окончательно сломила упорство девушки. Отон бежал! Бежал, хотя сейчас каждый воин, тем более такой искусный стрелок, как он, был необходим для защиты замка. Елена и помыслить не могла ни о чем подобном! Теперь девушка отбросила последние сомнения и колебания: решение было принято сразу и бесповоротно.

Она отправилась к отцу, облачавшемуся тем временем в доспехи. Старый рыцарь решил вспомнить молодость и, уповая на милость Божью, надеялся, что Господь вернет ему силу и живость юности, — он отважился лично драться с графом фон Равенштейном.

Елена сразу же поняла, какой бедой могло обернуться подобное решение. Она упала к ногам отца и объявила, что готова выйти за графа. Но в голосе девушки звучала такая мука, слезы так душили ее, мешая говорить, что старый князь понял: лучше ему умереть, чем, оставшись в живых, видеть единственную дочь обреченной на страдания.

В тот самый миг, когда князь поднял Елену и прижал ее к своей груди, раздался повторявшийся каждый час сигнал трубы графа фон Равенштейна, звавший противника к бою. Отец и дочь вздрогнули, точно пораженные одним и тем же ударом. Труба пропела свой боевой клич, и воцарилась мертвая тишина, но на сей раз она длилась недолго: боевой рог отозвался на клич трубы. Князь и Елена вновь вздрогнули, но теперь от радости. У них появился защитник.

Отец и дочь поднялись на балкон принцессы Беатрисы, чтобы собственными глазами увидеть, откуда пришла эта неожиданная помощь. И им не пришлось долго озирать окрестности: глаза всех были устремлены в одну точку, а руки всех простирались в одном направлении. По Рейну в лодке спускался рыцарь в полном вооружении и с опущенным забралом. Рядом с рыцарем стоял не менее воинственного вида оруженосец. На корме, закованный в боевые доспехи подобно своему хозяину, бил копытом боевой конь, ржанием откликнувшийся на зов трубы. Лодка меж тем приближалась, и вскоре уже можно было разглядеть герб рыцаря: серебряный лебедь на алом фоне. Елена не могла опомниться от изумления. Неужели Родольф Алостский в самом деле услышал ее мольбы? Неужели чудесный защитник собирается вступиться за нее и повторить чудо, какое по Божьей воле он сотворил ради принцессы Беатрисы?