Отмороженный - [13]

Этим утром она была погружена в раздумья о продолжающихся переговорах с Гонзагой и даже не помахала рукой «мальчикам» перед тем, как свернуть по аллее на запад, в сторону от проезжей части, и спуститься в пешеходный тоннель, где всегда приходилось двигаться с особой осторожностью, чтобы не поскользнуться.

Мужчина с пистолетом ждал ее в дальнем конце тоннеля. У него был полуавтомат серьезного калибра, нацеленный прямо ей в грудь. Он держал оружие в одной руке, точно так же, как это делали его отец и дяди до того, как следующее поколение обзавелось привычкой стискивать пистолетики обеими руками, будто оружие весило, по меньшей мере, фунтов тридцать.

Анжелина остановилась, проехавшись по раскатанному ногами льду, и подняла руки. Проще всего было надеяться, что это только грабеж. Если это так, то она разнесет ублюдку башку, едва тот отвернется, чтобы уйти.

— Доброе утро, синьорита Фарино, — сказал мужчина, одетый в полупальто. — Или правильнее будет сказать синьора Феррара?

Что ж, — подумала она. — Значит, это не грабеж.

Но если это убийство, то самое неловкое и медлительное, какое только помнит мафия. Этот парень уже мог пришлепнуть ее и сделать ноги. Он наверняка должен знать о «мальчиках», дожидающихся на расстоянии в каких-то несколько сот метров. Анжелина перевела дух и взглянула в лицо мужчине.

— Курц, — утвердительно проронила она. Они никогда не встречались, но она хорошо помнила фотографию, которую прислал ей из тюрьмы Стиви для передачи Марионеткам.

Мужчина в ответ не улыбнулся и не кивнул. И пистолет в его руке не дрогнул.

— Я знаю, у вас имеется с собой кое-что, — заявил он. — Держите руки вот так, и с вами не случится ничего дурного. Пока.

— Вы даже представить себе не можете, какую крупную ошибку совершаете, — медленно, тщательно подбирая слова, сказала Анжелина Фарино Феррара.

— Что вы собираетесь делать дальше? — спросил Курц. — Снова заказать меня?

Анжелина никогда не встречалась с этим человеком, но была наслышана об истории его жизни достаточно хорошо для того, чтобы не пытаться прикидываться невинной овечкой.

— Это приказал Стиви, — ответила она. — Я только передала распоряжение.

— Почему Марионетки? — спросил Курц.

Анжелина была удивлена вопросом, но лишь на секунду.

— Считайте это приемным экзаменом, — сказала она. Она подумала было, не стоит ли опустить руки, взглянула Курцу в глаза и решила этого не делать.

— Экзаменом на что? — спросил Курц.

Продолжай разговор, — приказала себе Анжелина. Еще две-три минуты, и сюда явятся «мальчики», обеспокоенные тем, что она не показывается на обратном пути. Или не явятся? Сегодня холодное утро. А в «Линкольне» тепло. Может быть, четыре минуты. Она с трудом удержалась, чтобы не посмотреть на большие цифровые часы.

— Я думала, что вы могли бы оказаться полезным для нас, — сказала она. — Полезным для меня. Стиви заказал контракт, но я специально выбрала этих идиотов, чтобы посмотреть, насколько вы хороши.

— Почему Малыш Героин хочет моей смерти? — спросил Курц. Анжелина поняла, что этот человек должен быть очень силен: 40-дюймовый пистолет, который он держал нацеленным на нее, был не таким уж легким, но его вытянутая рука ни разу не дрогнула.

— Стиви считает, что вы в немалой степени причастны к смерти моего отца и сестры, — ответила она.

— Нет, он так не считает. — Голос Курца был лишен всякого выражения.

Понимая, что если она затеет с ним спор, то сможет или выиграть время, или немного раньше получить пулю в сердце, Анжелина решила сказать правду.

— Он думает, что вы опасны, Курц. Вы слишком много знаете. — Такие, например, вещи, что он нанимал вас, чтобы вы наняли Датчанина, который должен был убить Софию и папу, — подумала она, но не стала говорить это вслух.

— А в чем состоит ваш интерес?

— Мои руки начинают уставать. Можно я...

— Нет, — проронил Курц. Пистолет оставался все так же неподвижен.

— Я хочу, чтобы у меня были кое-какие рычаги, когда Стиви выйдет на свободу, — заявила она и сама изумилась. Она сказала этому недавно вышедшему из тюрьмы парню то, чего не сказала бы никому другому во всем мире. — Я думала, что вы будете полезны для меня.

— Каким образом?

— Если убьете Эмилио Гонзагу и его ближайших помощников.

— Какого черта я стану этим заниматься? — спросил Курц. В его голосе, как показалось Анжелине, послышалось даже не любопытство, а легкое изумление.

Она вздохнула. Пришло время сыграть по-крупному. Все или ничего. Она рассчитывала устроить это совсем по-другому. Вообще-то, она намеревалась через несколько недель увидеть Курца перед собой на коленях, со связанными за спиной руками. Если уж на то пошло, то, возможно, и без нескольких передних зубов. Теперь же она могла лишь продолжать говорить и следить за его лицом, за его глазами, за мускулами вокруг рта, за кадыком, повинующимся глотательному рефлексу — за теми деталями человеческого тела, которые не способны не реагировать.

— Это Эмилио Гонзага двенадцать лет назад заказал убийство вашей маленькой подружки Саманты, — сказала она.

На секунду Анжелина почувствовала себя как дуэлянт, чей пистолет только что дал осечку. Твердое лицо Джо Курца не изменилось ни на йоту — никак и ничем. Его глаза были точь-в-точь такими, какими они были бы на изображении средневекового палача, сделанном кистью Иеронимуса Босха — если бы такое изображение существовало; Анжелина знала, что такой картины на свете не было. На одно немыслимо краткое мгновение ей захотелось кинуться на землю, перекатиться, выхватить из-за пояса 45-дюймовый «компакт витнесс», но направленное на нее неподвижное черное дуло сразу же заставило ее отказаться от этого намерения.