Отлитые из железа - [13]

Что я, по-вашему, должен был делать? Забрать ее из кафе, чтобы обречь на никчемную жизнь жены работяги-неудачника, у которого нет ни профессии, ни связей? Вот я и решил вернуться в бокс. Как только это стало возможно, я отдал ее в хорошую школу. Посылал ей достаточно денег, чтобы она жила не хуже других девушек в том обществе. Помимо этого, я скопил кое-что на тот день, когда она закончит учебу, я уйду с ринга, мы поженимся, начнем свое дело — заживем жизнью, в которой не будет грязной работы и нищеты. Бедность — вот причина большинства преступлений, жестокости и страданий. Из-за бедности у меня не было своего дома, семьи, братьев и сестер, как у нормальных людей. Сам знаешь, как бывает в трущобных кварталах: люди рожают больше детей, чем могут прокормить и воспитать. Мои родители оставили меня на ступеньках приюта с запиской: «Мальчик рожден в законном браке. Мы любим его, но не сможем прокормить. Назовите его Майклом Бренноном».

В маленьком городке бедность ничуть не менее жестока, чем в большом городе. В той дыре, где жила Маргарет, не было даже приюта. И что? Она выросла, но все, что ей светило в жизни, — это грязная посуда да похабные шутки проезжих клиентов. Именно воспоминания о ней, о моей Маргарет, о ее тонких, изящных, но покрытых мозолями руках помогали мне выстоять, когда мир превращался в кровавую пелену, рассекаемую лишь белыми вспышками чудовищных ударов, крушащих мое тело и сотрясающих мозг. Только мысль о ней заставляла меня подниматься с пола, чтобы вновь и вновь идти в атаку, к победе, бить и бить человека, которого я подчас уже даже не видел. И пока она ждет меня, мой свет в конце туннеля, моя Маргарет, — до тех пор нет на земле человека, способного нокаутировать меня!

Последняя фраза Майка прозвучала как победный клич, но ничуть не развеяла мои сомнения.

— А как получается, — спросил я его, — что та, которая любит тебя, позволяет тебе жертвовать собой ради нее?

— Так она же ничего не знает о боксе, — простодушно, радостно подмигнул мне Бреннон. — Я убедил ее, что люди на ринге не столько дерутся, сколько танцуют и изображают удары. Я рассказывал ей о Корбете и Танни, умных техничных ребятах, которые могли простоять и двадцать раундов без единого синяка, без единой ссадины или царапины, и она думала, что я — один из таких. Почти четыре года она не видела меня, с тех пор, как я увез ее из родного городка и отправил в Нью-Йорк. Я всегда отказывал, когда она просила разрешения приехать ко мне или звала меня к себе. Если она увидит мое изувеченное лицо… конечно, это потрясет ее. Но, в конце концов, я ведь никогда красотой не отличался.

— Неужели ты хочешь, чтобы я поверил, будто она ни разу за все эти годы не появилась ни на одном из твоих поединков, не читала ни одной спортивной газеты, в которых полным-полно репортажей о твоих боях?

— Она даже не знает моего настоящего имени, — спокойно ответил Майк. — Бросив бокс в первый раз, я везде записывался под именем Майка Флинна — хотел, чтобы меня перестала доставать парочка прилипчивых менеджеров, они донимали предложениями побоксировать в их клубах, порой — в боях без правил. Познакомившись с Маргарет, я стал подумывать о возвращении на ринг и решил не посвящать ее. Деньги ей я переводил чеками на предъявителя. В общем, для нее я — Майк Флинн, а о таком боксере ни в одной газете ничего нет. Что же до фотографий, то на них она меня ни в жисть не узнает.

— А письма? Они ведь адресованы Майку Бреннону.

— Да ты даже прочесть внимательно не удосужился. Письма адресованы Майку Флинну, а проживающий в этом тренировочном лагере М. Бреннон должен только передавать их ему. Она полагает, что Майк все время в разъездах, и его приятель Бреннон быстрее разыщет его и отдаст письма. Теперь, по-моему, вам ясно, на что я трачу деньги и почему я такой жадный. Что касается Голландца — тут другое дело. Я виноват в том, что он умом тронулся, и должен помочь ему. Сейчас мне предстоят четыре поединка, и любой из них может стать для меня последним. Деньги есть, но мне нужно больше. Я хочу, чтобы Маргарет никогда ни в чем не нуждалась. Сейчас мне светит получить за первый поединок около ста тысяч долларов. Всего третий раз такая сумма на кону. Спасибо тебе, Стив. С тобой я заработал куда больше, чем многие другие боксеры. Если я одолею этих четверых — значит, буду драться и дальше. Если один из них нокаутирует меня — что ж, придется уходить. Будь что будет.

* * *

Описывать в деталях поединок Майка с Матросом Слэйдом у меня не хватает духу даже сейчас. Давно Бреннона так не избивали. Видимо, он начал сдавать раньше, чем мы это заметили, и процесс стал необратимым. Ноги, некогда без устали носившие Бреннона по рингу, дрожали, и движения его замедлились. Дикие удары не ослабели, но стали вялыми, и наносил их Майк куда реже. Удары же соперника заставляли его вздрагивать и морщиться от боли. Слэйд хорошо подготовился к схватке: продумав защиту от размашистых ударов Майка, он действовал мощно и наверняка. Сколько раз он укладывал Бреннона на пол, я не упомню. Несколько раз Майка спасал удар гонга. Но все же «железный тигр» остался верен себе: в четырнадцатом раунде он сумел отчаянным штурмом сломить Слэйда и отправить его в нокаут. Матрос не просто упал — он надолго потерял сознание.