Отличный парень - [8]

Поначалу Роберт чувствовал себя на седьмом небе от счастья. «Я попал в самое яблочко…» Стать зятем одного из самых крупных в мире торговцев картинами, получить в жены красавицу — чего еще можно желать от жизни молодому человеку? Ему не пришлось брать на себя чужое отцовство, его невеста не была наркоманкой и не страдала тайными приступами эпилепсии. Напротив, она обладала завидным здоровьем, активно занималась спортом. И почему-то ненавидела людей своего круга.

Несколько месяцев спустя Роберт начал проявлять первые признаки беспокойства. Он вдруг почувствовал, что не принадлежит более самому себе. Он стал игрушкой в чужих руках. Войдя в семью Анук, он утратил личную свободу.

Все началось с малого. По просьбе тестя он подал заявление об увольнении из международной компьютерной фирмы, где считался одним из ведущих специалистов. Отныне каждое воскресенье он обязан присутствовать на семейных обедах. С искренним интересом он прислушивается к тихому голосу тещи, с подобострастием наблюдает, как неторопливо попыхивает сигарой его тесть. Порой восторженный взгляд Роберта встречается с насмешливыми глазами Анук. «Вы словно по струнке ходите», — заметила она после одного из таких обедов. «Не знаю, что ты имеешь в виду», — он вовсе не хотел вступать с ней в полемику. Ему надо во что бы то ни стало соответствовать их уровню, освоиться и преуспеть в этом новом для него мире. Он чувствовал себя гладиатором, вышедшим на арену, чтобы победить или умереть. Необходимость постоянно держать себя в узде изматывает его физически и морально. Каждый день он должен следить за тем, чтобы его рубашки и ногти были безукоризненно чистыми, а зубы сияли ослепительной белизной, как на рекламе модной зубной пасты. Каждую ночь его член должен трудиться как бесперебойный отбойный молоток не меньше чем тридцать минут кряду, под насмешливым взглядом молодой жены, которая, занимаясь любовью, не считает нужным прикрывать глаза…

«В делах надо быть неутомимым, — сказал однажды его тесть. — Небольшое сердечное недомогание — вас тут же спишут со счетов. Пожалуетесь на боли в спине, молва посадит вас в инвалидную коляску… Если посреди совещания вы выйдете на минутку в туалет, скажут, что у вас проблемы с простатой. Вы не появитесь на модной тусовке — пустят слух о том, что у вас финансовые трудности и ваши расходы не соответствуют доходам… У вас усталый вид — пустят слух, что вы постарели… Мой дорогой Роберт, сейчас вы еще достаточно молоды, я говорю вам это на будущее. Нельзя допускать, чтобы кто-то сказал о вас: “он стареет”. Когда вам перевалит за пятьдесят, то, прежде чем показаться на глаза людям, которые могут составить вам конкуренцию, вам придется брать три дня отпуска и не забывать посетить солярий».

Тесть перечислил, казалось бы, все человеческие недуги, но, к счастью, забыл упомянуть о горле.

После женитьбы Роберту выпало всего три дня относительной свободы: полгода назад он уже летал в Вашингтон. «Теперь придется распрощаться с поездками», — думает он с горечью. Уйдя из фирмы, где за несколько лет ему удалось с успехом проявить свои способности, он лишится и командировок. В эту последнюю поездку ему надо было бы отправиться без жены. Однако Анук проявила неожиданную настойчивость… «Ладно, согласен, — сказал он, не желая спорить с ней. — Если твой отец оплатит дорогу…» На его беду отец неожиданно раскошелился…

Его не покидает ощущение, что помимо антибиотиков он еще что-то забыл. На душе у него неспокойно: «Что же еще я мог забыть?»

— Сейчас четыре часа дня, — говорит Анук. — Мы прилетим в Вашингтон в половине восьмого вечера по местному времени. В Париже будет уже полночь… Мне нравится такая чехарда со временем… Полная перемена обстановки. Я в восторге от этой поездки… Если бы я могла…

— Вы не могли бы дать мне плед? — просит Роберт стюардессу.

Стюардесса раздает легкие тапочки и маски для глаз всем пассажирам, желающим вздремнуть.

— Тебе холодно? — спрашивает Анук.

В салоне самолета горит яркий свет.

— Меня немного знобит… Ничего страшного…

За время их совместной жизни он позволил себе лишь однажды свалиться в постель с гриппом. Анук тут же отправилась спать в другую комнату. В тот раз она смотрела на него с таким ужасом, словно он заразился чумой.

Стюардесса приносит стерильные наушники, упакованные в пластиковый пакет. Стюард разворачивает экран, и фильм начинается.

Роберт любит остросюжетное кино: много драк и неожиданных поворотов, на экране то и дело мелькают кулаки, хрустят разбитые челюсти, спускаются курки и раздаются автоматные очереди. Пах-пах-пах, тра-та-та — и банда плохих парней уже лежит на асфальте. Крупным планом наплывает чье-то залитое кровью лицо, а вдали уже виднеется несущийся на всех парах под оглушительный вой сирены полицейский автомобиль.

Он искоса наблюдает за женой. Анук смотрит на экран с безучастным видом. Она отнюдь не любительница крутых боевиков и отдает предпочтение так называемому интеллектуальному кино, где вместо здорового мордобоя ведутся одни лишь скучнейшие, по мнению Роберта, идеологические споры. Анук верна себе и в своих литературных пристрастиях. Она читает только те книги, в которых борцы за справедливость сводят счеты с убежденными фашистами.