отЛИЧНОЕ... где, с кем и как - [14]

Первое устойчивое ощущение провинциального человека, впервые попавшего в роскошный бутик, — чувство неловкости перед этими безупречными, улыбчивыми и услужливыми продавщицами, которым просто неудобно сказать «нет», и ты покупаешь массу красивых и ненужных тебе вещей. А потом, оказавшись на улице с пакетами не только нескольких пар обуви, но и еще десятков флаконов различных кремов по уходу за ними, а также всевозможных стелечек и щеточек, ты пытаешься судорожно вспомнить, что там было написано в этой психологической брошюрке «Учимся говорить “Нет”».

Глава семнадцатая Улыбки

О том, в чем состоит фундаментальное отличие французских мужчин от русских

Вы знаете, чем отличаются наши соотечественники от иностранцев? Вы догадались, конечно. Наши не улыбаются! Когда я впервые в жизни увидела взрослого француза в ночном клубе в России, я узнала его именно по этой полублаженной улыбке, которой озарялось его лицо каждый раз, когда он встречался взглядом с кемнибудь из присутствующих, при этом смешно танцуя. Тоже, кстати, отличительная черта иностранцев — наши мужики сидят хмурые и не танцуют. Моя подруга отреагировала, как и все нормальные сибирские девушки: «Во идио‑о‑т…» А мне захотелось предостеречь его от карманников.

Попав в первый раз во Францию, в этот улыбающийся рай, я подумала, что здесь все люди счастливы и беззаботны. Так уверенно и настойчиво они улыбались. Потом оказалось, что они просто очень хорошо воспитаны, а проблем у них не меньше, чем у нас. Но сначала, когда мне улыбались даже французские женщины, я, не привычная к такому отношению со стороны конкуренток, поверила в то, что этот мир прекрасен. Но когда одна из них, которую я неосторожно подрезала на повороте на площади Триумфальной арки, злобно оскалилась мне за рулем, как это делают российские автомобилисты, думая, что я не вижу ее в зеркало заднего вида, я, вернувшись с небес в реальность, поняла, что все здесь так же, как и везде.

Мама одной из моих подруг, вышедшей очень удачно замуж за французского молодого и обходительного аристократа, както сказала мне, что очень боится за своего зятя, когда тот приезжает к родственникам в Россию. «По нему же сразу видно, что он не отсюда! Я всегда так нервничаю, когда он с этой идиотской улыбкой садится в машину к таксующему бритоголовому».

А когда мне случается переводить на секретных бизнеспереговорах между российской олигархической структурой и крупной иностранной компанией, французская сторона вечно взволнованно спрашивает у меня: «Он чемто недоволен?» А он просто не улыбается. Как это им объяснишь?

Глава восемнадцатая Издержки переезда за границу

О том, что отвыкать от плохого труднее, чем привыкать к хорошему, и о том, почему мой сыночек облысел задолго до того, как состарился

Моя мама на родине ходила на работу пешком. Несколько сибирских километров. Даже в минус тридцать. Но когда я предложила ей переехать в Париж всей семьей, она воспротивилась. «Я здесь уважаемый человек», — заявила она. Это означало заведование отделением провинциального института, ночные дежурства у постелей умирающих кардиологических пациентов и необходимость выпекать сладкое раз в месяц на всю ординаторскую. Легче было бы отвезти «на неделю» в турпоездку, отобрать паспорт и купить в подарок квартиру с видом на Булонский лес. Но я — не сторонница кардинальных мер, так что пришлось уговаривать и покупать квартиру.

Сыночка уговаривать было необязательно, тем более что он еще не понимал некоторых слов типа «образование», «безопасность» и «социальная защищенность». Хотя чуть позже свою ноту в бабушкин хор протеста против иммиграции он внес — по приезде у него появилась небольшая лысина на белокурой головенке. Проклиная французский детский сад, я повела его к дерматологу. Тот заявил, что это не в его компетенции, и порекомендовал аллерголога. Аллерголог, проверив на 138 типов аллергенов, особенно интересовался реакцией на березовую пыльцу, несмотря на мои активные заверения, что этого добра навалом в Сибири, а вот залысин у нас там не было. Тогда он отправил нас к невропатологу. В общем, пока мы переходили от одного специалиста к другому, лысина прошла, а диагноз носил труднопроизносимое буквосочетание и означал психологический стресс организма и неприятие им новой воды, климата и в особенности непонятного еще французского языка, на который едва научившийся говорить порусски ребенок отреагировал молчаливым недоумением — эти коллеги по детскому саду рты открывают, звуки произносят, а он ничего не понимает. Понятие «иностранные языки» им осозналось несколько позже и особенно отчетливо на первом уроке географии.

Глава девятнадцатая Ясновидящий французский стоматолог, или Парижская несредняя школа

О том, за что французские стоматологи недолюбливают советских коллег, о том, кто болтливее — парикмахеры или зубные врачи, о том, как пристроить ребенка в крутую парижскую школу, а также о том, является ли икра взяткой или знаком внимания

Моим первым знакомым представителем этой неблагородной и дурно жужжащей профессии стал школьный приходящий стоматолог, пару раз в году профилактически («У вас все хорошо, молодой человек!») и отнюдь («А вот вам, молодая леди, придется вырвать этот зуб!») осматривающий учеников на предмет выявления кариеса. Мне часто не везло, и кариесы появлялись у меня с генетической к ним предрасположенностью, доставшейся по наследству от папеньки. Поэтому полюбить стоматологов и их благородный труд мне так и не удалось. Особенно того первого, школьного, который, как оказалось впоследствии, использовал проклинаемые французским крутым стоматологом пломбы из какогото неведомого материала, по предположению француза, используемого лишь секретными советскими спецслужбами. Выкорчевывая такую пломбу из моего зуба, он пробормотал какоето выразительное слово. Это слово можно часто услышать от шоферов грузовиков или колхозников, работающих на полевых работах, или от писателей, нечаянно стеревших в компьютере после напряженной работы весь текст, однако я не ожидала, что оно могло использоваться представителями французской аристократии.