Откуда ты, Русь? - [108]

Историки Запада не хотят обратить внимание ещё на одно важное обстоятельство: известие о дани Новгорода варягам относится к самому началу летописи, к легендарной её части, в нелегендарной же нет ни слова об уплате дани, есть лишь о выдаче жалованья наёмным варяжским отрядам. Повторяя совершенно устаревшие сказки, историки Запада выглядят, в сущности, обскурантами.

Здесь мы должны сделать некоторое отклонение, вспомнить, какую роль русские историки типа Г. В. Вернадского сыграли в зарубежье. Чрезвычайно некрасивую. Будучи квалифицированным профессором американского университета и притом русским, он не только стал на позиции норманизма, но и добавил от себя много путаницы. Иностранцы совершенно дезориентированы таким «самопризнанием»: как же не верить русскому профессору — специалисту в области русской истории? А между тем труд Вернадского «Киевская Русь» принадлежит к образчикам отсталости и безответственности. Вред, приносимый этим трудом, неисчислим.

О других русских норманистах в зарубежье лучше не говорить — то же поведение. Объяснение одно: «питаться надо жиж».

* * *

Мы заметили, с каких разнообразных сторон подходят норманисты, чтобы непременно навязать Древней Руси не существовавшую политическую, культурную, общественную, религиозную, торгово-экономическую и т. д. зависимость от Скандинавии. Мы намеренно остановились на изложении взглядов послевоенной эпохи и вовсе не коснулись норманистов довоенных (о них лишь частично было сказано раньше). Между теми и другими есть, однако, весьма существенная разница: довоенные норманисты не обладали множеством фактов из области археологии, документов, соображений, ставших лишь теперь известными, и, наконец, антинорманистской литературы; норманисты же послевоенные либо этих фактов не знают вовсе, а то и не желают с ними знакомиться, либо намеренно и злостно о них умалчивают. Это обстоятельство показывает, что мы имеем здесь дело не с наукой, а с чем-то иным.

До чего доходит их беспардонность, можно судить по тому, как, пишучи об истории Руси, они ни словом не упоминают, что их изыскания признаны ненаучными в той стране, историю которой они «создают». Можно, конечно, не соглашаться с мнением советских историков, но замалчивать его может лишь тот, кто вовсе не считается с научной истиной. В особенности это относится к норманистам русским в зарубежье: уж они-то прекрасно знают положение дел и могли бы помочь иностранцам быть в курсе совершающегося.

Вдумчивый читатель, конечно, может спросить: «Но ведь это шарлатанство когда-нибудь кончится?». Неужели никто не может восстановить правды о сути и истории русской нации? Разумеется, всё когда-нибудь кончается. Будет конец и норманистскому дурману. Но как он прекратится, кто сыграет в этом решающую роль — сказать трудно. Есть три возможности.

Первая. Наука Запада сама поймёт, что зашла в тупик, но это маловероятно. Тысячи томов надо будет объявить дребеденью, не стоящей даже той бумаги, которая расходована на их напечатание. На это у историков Запада просто духу не хватит, ибо это равновелико тому, чтобы повалить всех своих богов и перейти в другую веру. Проще говоря, признать свою несостоятельность, своё банкротство. Есть ещё одно препятствие, не позволяющее восторжествовать истине: кастовая замкнутость, царящая в исторической науке Запада. Многое там основывается на личных, материальных интересах, которые выводят Икса из-под критики Игрека. Историки варятся, так сказать, в собственном соку, напоминая тесные сообщества алхимиков, астрологов, теософов и т. д., где всё базируется на вере в основные, но ложные идеалы, а от этих-то почти врождённых, всосанных с молоком матери идеалов они сами не в силах отказаться.

Другая возможность. Советские учёные, наконец, поймут необходимость решения раз и навсегда в международном масштабе и предложат открытый диспут, перипетии которого будут освещаться периодической печатью всего мира, как когда-то спор Кювье в вопросах биологии, и таким образом откроют глаза народам всех культурных стран. Но для этого надо быть настоящими патриотами, а не по форме. Кроме того, перестать верить, что Рюрик был «конунгом», что Рорик Фрисландский и Рюрик Новгородский — одно и то же лицо, что шайки норманнов разгуливали по Руси и т. д., но до этого советская историческая наука ещё не доросла.

Наконец, есть третья возможность. Пусть «руссы в рассеянии» возьмут инициативу в свои руки и начнут кампанию в разных странах на родных языках этих стран за восстановление истины, за реабилитацию наших предков. Даже перевод этой работы на английский язык был бы большим шагом в этом направлении.

Какая из этих возможностей осуществится — сказать трудно. Ясно лишь одно: положение нетерпимо, вековой спор пора завершать. В пользу наших славных предков.