Откуда течёт «Неман» - [26]

Впрочем, именно эти восемьдесят восемь лет и предопределили общее настроение: «Пожил старик! Дай бог каждому!» — было как бы написано на лицах.

8—9 августа 1971 г.

Звонит Макаенок:

— Знаешь, Никита Богословский прислал письмо. Дескать, ваш журнал сейчас самый умный и прогрессивный... Ну, и... предлагает юмористическую повесть «Завещание Глинки». Если, говорит, немного сократить и кое-какие

фамилии изменить, то можно и напечатать... Как ты, а? Я сказал — пусть присылает, посмотрим. Но никаких авансов давать не надо. Макаенок хочет так и сделать, то есть не давать никаких авансов.

6 октября 1971 г.

Вчера приезжала Любовь Александровна Дубенская, она дает запись воспоминаний Нади Леже, художницы, уроженки Белоруссии. Разговорились о художниках вообще. По ее словам, Пабло Пикассо живет сейчас уединенно, никого не принимает. Последняя его выставка удивила — чуть ли не сплошная эротика. Между прочим, я видел (и не однажды) Пикассо в августе 1948 года во Вроцлаве, на конгрессе в защиту мира. Во время перерывов он расхаживал по вестибюлю в обнимку с Ильей Эренбургом. Близко наклонившись друг к другу, они о чем-то оживленно болтали и посмеивались. Не смеялись, — именно посмеивались, — одними глазами. С Марком Шагалом Дубенская встречалась лично. Всемирная слава, богатство — всего достиг, — а, по его словам, не проходит и дня, когда бы он не вспоминал свою родину, Витебщину. Спит — и во сне видит. И разговор у них, естественно, был только о России, о Витебщине. Когда она, Дубенская, сказала, что его помнят и знают на родине, — Шагал весь просиял и загорелся: — Правда? Нет, скажите, это правда?— и счастлив был, как ребенок. Условились, что в воспоминаниях будет несколько страничек и о Марке Шагале.

16 октября 1971 г.

15 октября исполнилось тридцать лет с тех пор, как мы с Валентиной встретились. Было это в сосновом лесу где-то на полпути между Ржевом и Старицей. Мы отступали... Накануне утром медсанбат с трудом проскочил через горящий Ржев, остановился в лесу, переждать до вечера. Потом, не дождавшись, когда начнет темнеть, двинулись дальше, но проехали километров пять-шесть, свернули влево и остановились в том сосновом лесу. Раненые прибывали, — пришлось оставить палатки, зарыть ящики с медикаментами, одеяла, простыни, — все, что мешало двигаться дальше. Спали кое-как, на березовых листьях, а утром я проснулся, вышел из палатки к костерку, смотрю — она, Валентина. Ее ППГ на конной тяге, как он назывался, разбомбили немцы, командир и замполит дали деру, а их, девчат, медсестер и санитарок, бросили на произвол судьбы. И они пошли... на запад, и напоролись на штаб нашей 246-й стрелковой дивизии. Валентина была лаборанткой, а нам нужна была лаборантка, вот ее и взял в медсанбат начсандив Тарханов. У нее были удивительные глаза — большие, темные, глубокие, умные,

ласковые... Не знаю, еще какие. Эти глаза и сразили меня сразу и наповал, на всю жизнь.

11 ноября 1971 г

Юлька (глядя, как мать ест):

— Мама, а когда я была у тебя в животе, я что, пережеванное ела?

13 декабря 1971 г.

Вчера воротился из Москвы, с совещания по критике. Совещание так себе. Уровень в общем низкий. Но поездкой доволен. Мавзолей Ленина, музей А. П. Чехова на Садовой-Кудринской, вечер памяти Некрасова, Музей им. А. С. Пушкина, Кремль... И куда ни зайдешь — дух захватывает. Огромное впечатление производят импрессионисты. Без них мировое искусство было бы беднее. Смотришь на Сезанна, Ренуара и Ван Гога и глазам не веришь. Иллюзия полнейшей, причем — живой, а не мертвой, застывшей реальности.

17 декабря 1971 г.

Двуличие, двурушничество и двусловие входят в привычку. Виль Липатов, давая интервью по телевидению, сказал, что у нас нет проблемы «отцов и детей»... Нет — и баста! На совещании, посвященном молодым, кто-то заявил, будто у нас поэту или прозаику, входящему в литературу, нет ничего проще, чем издать первую книгу. И то и другое, мягко выражаясь, не соответствует действительности. Проблема «отцов и детей» всегда была, есть и будет, ее можно не замечать, но она, проблема, от этого не перестанет существовать, ибо заключает в себе движение жизни, ее диалектическое развитие от низших к более высшим формам. «Дети» умнее своих «родителей», они не признают и отрицают что-то из того, что дорого их родителям, и одно это уже заключает в себе некую проблему. Что касается первых книг, то тут надо иметь в виду вот что. «Дети» в силу своей молодости правдивее своих родителей. И пишут они правдивее, откровеннее. Попробуй-ка напечатать! Или — напечататься! Да «родители» (всякие Полевые, Кожевниковы, Косолаповы, Алексеевы — им несть числа…) костьми лягут, но не пропустят. Другое дело, если «ребенок» научился лгать и приспосабливаться. Такому все пути открыты. Но такого «ребенка» подстерегает серьезная опасность. Ложь и талант две вещи несовместные, — ложь убивает талант.

21 декабря 1971 г.

Звонок в редакцию. Беру трубку.

— Здравствуйте, Георгий Леонтьевич! Это говорит ваш читатель… Хочу сделать критические замечания... Что ж это вы дали своей «Тростене» подзаголовок — из записной книжки?.. Это же поэма!.. Настоящая поэма!.. — И — пошел, пошел. Эпитеты самой превосходной степени. — Кончил читать в два ночи — хотел сразу позвонить, — не решился. Может, спит человек...